Ивар медленно пятился от нее, мотая головой и повторяя, как заведенный:

— Нет… Нет… Нет…

Ланка на мгновение зажмурилась, потом открыла глаза и сказала спокойно:

— Я не могу его бросить, пап. Он меня там не бросил…

Голос у нее предательски дрогнул и сорвался.

Нику показалось, что он сейчас захлебнется густым, осязаемым горем, наполняющим комнату. Его не замечали — как вещь, как предмет обстановки. Ланка услышала его ответ и просто-напросто вычеркнула спасителя из своей жизни. Все, что он сделал, не имело больше значения. Но почему? Ведь там, в Нижнем мире, они все равно не будут вместе, не будут счастливы. Ведь она видела эти жуткие рожи, слышала голоса темных тварей. Почему же она так легко готова бросить этот мир, просто чтобы быть с Граем? Почему меняет реальную жизнь на призрачную, полную лишь воспоминаний?

Сердце кольнуло. А сам-то? Разве не из-за этого повздорил с Дугалом? Мечтал безраздельно владеть Темным Городом. Играть любимой игрушкой, убегая в него и прячась от реальности. Кто будет любить тебя там? Толпы чудовищ? Подумаешь, Хозяин темных тварей! И что в результате? Темный — скучная подделка, тень того, что было и никогда не вернется. А настоящая жизнь, вот она — пытается уговорить отца убить ее, чтобы спуститься за Граем. Только Грай не стоит такой жертвы.

— Я встретила там маму… — негромко сказала Ланка, глядя прямо в глаза Ивару. Тот замер и, кажется, перестал дышать. Ему не было дела ни до чего, кроме единственной дочери, едва не потерянной, счастливо обретенной и вновь собирающейся его покинуть — на этот раз навсегда. — Она такая красивая… И такая одинокая. Если бы смог пойти к ней, папа, разве бы ты отказался? Если бы знал, что ей это нужно. Что она ждет тебя… там, в темноте.

Ивар судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— Нет, детка. Не проси сделать то, чего я не могу. Ассини… она ушла так давно. Ты — все, что у меня осталось. Она бы мне этого никогда не простила. Нет! Никогда.

Ланка ободряюще улыбнулась ему сквозь слезы:

— Все будет хорошо, пап. Мы все будем там, так какая разница — чуть раньше или чуть позже? Какая разница для нас, дышащих настоящим воздухом, греющихся под солнцем и живущих реальной жизнью. А для них, тех, кто страдает там — вечно страдает, — каждый миг одиночества растягивается на годы. Позволь мне помочь ему, папа…

— Доктор Грош, нужно торопиться.

— У него есть шансы?

— Возможно. Он жив только потому, что сам по себе организм здоров и силен. И, кроме того, он привык подолгу находиться в Темном — естественным, так сказать, образом.