— Вот, вот! — вставил я.

— Что «вот»! — вконец взорвалась Тамара. — Что «вот»? Да нас пока рылом в навоз не всунут, мы же ничего не поймем. Нам же не слова нужны, а грубая сила!.. Вы здесь хотя бы под какой-то защитой находитесь, хотя бы несколько часов отдохнули, а другие… — махнула она рукой.

— Не другие, — тихо, но твердо произнес Беловод, — а весь тот народ, который ты, Тамара, считаешь быдлом и тупой скотиной.

— И кто же этому народу мешает не по-скотски, а чисто по-человечески объединиться, создать спасательные отряды, пробиваться к городу?!. Все чего-то ждут, мародерствуют и словоблудят.

— Объединяться, конечно же, все должны вокруг фигуры Григория Артемовича?.. А не считаешь ли ты, что именно тогда они и превратятся в стадо?

— Вячеслав, — даже застонала Тамара, — ну что ты за идеалист такой! Да пойми, что несвоевременна сейчас твоя демократия. В чрезвычайных обстоятельствах нужна сильная и чистая рука.

— В чрезвычайных обстоятельствах нужен, прежде всего, сильный и чистый ум. Такой ум, который имеет способность прислушиваться к другим умам. Вот такая телепатия, Тамара, и есть настоящей демократией. А сильная рука, скажем, господина Шикльгрубера или чистая — товарища Кобы будут цепко держать нас еще целые века. И на одном месте будут держать, Тамара!

— Хватит! — снова хлопнула ладонью по бедрам Гречаник. — Нет у меня времени с тобой диспуты устраивать. Кому-то, кроме телепатических упражнений, надо и просто вкалывать по-черному.

— Тамара, — снова тихо произнес Вячеслав Архипович, — зачем ты пришла?..

И снова Гречаник сникла, и снова это было не похоже на нее. Они с Беловодом встретились глазами, и было в их взглядах что-то такое, что не давало мне решимости вмешаться в конце концов в этот разговор.

— Плохо, Тамара? — спросил Беловод.

— Плохо, Слава, очень плохо, — прошелестела Тамара в ответ.

Наступила тишина. Не та, угрожающая, которая не давала мне покоя всю ночь, а теплая тишина встречи после продолжительной разлуки двух обеспокоенных этой разлукой людей.

Молчание затягивалось. Я было нетерпеливо заерзал на месте, но Беловод опередил меня.

— Тамара, — сказал он, — Роману надо обязательно встретиться с Мельниченком. Помоги.

— Да, собственно, я за тем и шла, — слабо улыбнулась она. — А вы здесь в штыки…

— Штыки у вас, — буркнул я, и Тамара снова напряглась.

Потом встала с кровати и ледяным тоном произнесла:

— Пошли, Роман Ефимович. Мельниченко вас ждет.

Выходя из палаты, я изо всей силы ударил кулаком по створке двери. Та глухо хрустнула, выламывая из себя хороший кусок древесины, а два камуфляжника, которые должны были сопровождать нас, с хмурым уважением взглянули на меня. Вот так, ребята!.. Это ж надо было меня вчера так уездить, что я не смог эту фанерку на щепки размолотить…