Но, как было сказано Дегану, у меня не осталось выбора – тем более после случившегося.

Я извлек из-за пазухи дневник Иокладии и положил на стол.

– Мне нужно, – сказал я, задержав ладонь на растрескавшемся переплете, – чтобы вы изменили историю.

29

29

– Что это за дьявольщина? – Одиночество уставилась на пачку листов, которые я выложил перед ней.

Мы сидели в зашторенном алькове таверны, находившейся в кордоне Две Короны. Снаружи светило солнце, и посетители, пропускавшие по первой утренней, не задерживались. После боя на площади Пятого Ангела прошло три дня, и некоторые части моего тела продолжали болеть.

– Это дневник Иокладии. По крайней мере, самые важные его части.

– Самые важные части?

Одиночество не верила ушам. Сегодня она оделась в коричневое: кожаный дублет и юбка, рубашка медного оттенка и ржавого цвета туфли, поверх которых виднелись ярко-желтые чулки. Амулеты в волосах и одеждах остались, но жетонов паломника больше не было.

– А где остальное? – спросила она.

Я заставил себя выдержать ее взгляд.

– Оно нужно мне для другого дела.

Одиночество моментально вскочила:

– Что?!

– Это единственный способ…

– Сделать что? Кинуть меня? – Одиночество ткнула пальцем в ворох бумаг. – Ты приносишь обрывки, а остальное придерживаешь. Это, черт побери, совсем не похоже на то, о чем мы договорились!

– Пришлось внести небольшие изменения.

– Изменения? Что это значит, чтоб тебе провалиться?

Я постучал по бумагам и понизил голос: