— Понесли, — сказал, облегченно вздохнув, Андерс.

И тут витрина дала огромную трещину, и его мечта осыпалась на асфальт стеклянными осколками.

Через полчаса «Мерседес» выехал на невысокий гребень, с которого открывался изумительный вид на ночной город. Анджелла вылезла из машины, присела на капот, скрестив руки на груди. Андреа встал рядом. Некоторое время они молча смотрели на город.

— Я давно приметила это местечко, — сказала Анджелла. — Здесь тихо, безлюдно. Никто не беспокоит. Мне здесь очень нравится.

Она легла на крышку капота, вытянула руки, потянулась.

— Классно смотришься, — подметил Андреа, глядя на любимую. — Особенно в черном виниле на бордовом капоте. Как на красном лаковом покрывале.

— Андреа… — чуть слышно позвала Анджелла.

— Что, милая? — спросил он.

— Скажи, а ты мог бы меня ударить? — спросила Анджелла.

Андреа рассмеялся.

— Никогда, — ответил он решительно. — Я на тебя руки никогда не подниму.

— А если я попрошу? — спросила Анджелла.

— Дорогая, что это значит? — спросил Андреа строго. — Это все фон Штернгольдт со своими пьяными выходками, да? Это из-за него тебя сейчас вот так вот на садомазохизм потянуло?

— Нет, просто… — Анджелла обиженно надула губки, села, подперев спину локтями. — Просто я тут подумала, …а почему бы и нет? Я знаю, ты не сможешь сделать мне по-настоящему больно…

— Откуда ты знаешь? — спросил Андреа, растерявшись от такого поворота.

— Я чувствую, — не колеблясь, ответила девушка. — Я не боюсь довериться тебе.

— А тебе не кажется, что это уже извращение? — поинтересовался Андреа.

— Может быть, — согласилась Анджелла задумчиво. — А может, я шлюха? Может, я — потаскуха? Тебе не приходила такая мысль? Ну, давай, скажи «Анджелла, ты — потаскуха», тебе сразу станет легче. Что, слабоват на ругань?

— Анджелла! — Андреа побагровел, как совсем недавно в княжеском особняке, после беседы с Артуром Ле’Сангом. — Ты сама себя слышишь?