— Вам по-русски или политкорректно? — с издевкой в голосе спросил Иван, вспомнив боярина по политике.

— Мне по-русски, политкорректность на дух не переношу, баловство это, руби, как есть, я правды не боюсь.

— Легко у вас получается. Убрали человека, как фигуру с шахматной доски, чик и нету человека. А ведь это же царь!

— Кто тебе сказал, что легко? Человека убить, глядя в глаза, всегда сложно. Проще приказать кому-нибудь, так легче.

— Что же не приказали?

— А на ком кровь-то будет, Ваня? Я не привык своих людей подставлять. Без надобности, — добавил он после небольшой заминки.

— Они же связанные были, спрятали бы их куда-нибудь до времени, убивать-то зачем? Греха вы не боитесь, Ваша св…, черт никак не могу привыкнуть, Ваше Величество.

— Привыкнешь. А ты мне в морду дай, глядишь полегчает. Только учти, я сдачи дам, мало не покажется.

Граф говорил дерзко напористо, словно боксер вытанцовывал перед противником в ожидании атаки. Только Ивану в возможности графа не верилось, вялый он был у царя в кабинете, квелый.

— Ага, видал я вашу сдачу.

— Ваня, тогда я дурака валял, любопытно мне было, насколько далеко царь зайдет, вот и пер по краешку, провоцируя его, на грубость нарывался.

— Ага, вам бластером в морду тычут, а вы такой храбрый в игры играете? — не поверил Иван.

— Так я же знал, что у царя кишка тонка в живого человека выстрелить, слабый он, нервный очень, — ухмыльнулся Меньшиков.

— Царь бы не выстрелил, а я так запросто, вы для меня супротив царя никто! — завелся Иван.

— Так значит ты там был, — поймал граф Ивана на оговорке.

— Где? — включил дурака, осознавший промашку Иван.

— Тебе в рифму ответить или сам догадаешься?

— Все одно не верю, что все подстроено было. — Иван решил на вопрос графа не отвечать, пусть будет навроде игры, словно бы все что-то знают, но никто прямо ничего не говорит. — Михалыч ваш человек, а глушилку принес и палача пригласил. Или палач был в сговоре?

— Палач? Не-е-е-т, палач был натуральный. Вань, ты ж его видел, какой из Никитушки артист. Скажи ему правду, так он и пальцем шевельнуть не сможет, а все должно быть натурально.

— Но про палача вы выходит знали?