Валерия вернулась в коридор, не позаботившись закрыть за собой дверь, ведущую на лестницу. Войдя к себе в комнату, она заперлась изнутри на засов. Надев сапоги, она подпоясалась перевязью с мечом. Она собиралась отправиться к Конану и убедить его немедленно убраться из этого города дьяволов.

Но не успела она отворить дверь, выходящую в коридор, как снаружи донесся пронзительный и долгий крик боли, за которым последовали быстрый топот ног и громкий лязг оружия.

5. Двадцать алых гвоздей

5. Двадцать алых гвоздей

Двое воинов отдыхали в караульном помещении на этаже под названием Ярус Орла. Они вольготно раскинулись на кушетках, хотя и привычно оставались настороже. В принципе, огромную бронзовую дверь можно было попытаться взять штурмом снаружи, но за долгие годы обе стороны не предприняли ни единой подобной попытки.

– Чужаки станут для нас сильными союзниками, – заявил один из них. – Думаю, уже завтра Ольмек прикажет напасть на врага.

Он говорил так, как говорят солдаты на войне. В крошечном мирке Ксухотля любая горстка воинов превращалась в армию, а пустые коридоры между замками – в поле боя.

Его напарник ненадолго задумался.

– Предположим, с их помощью мы уничтожим ксоталанков, – проговорил он наконец. – И что дальше, Ксатмек?

– Как что, – лениво протянул Ксатмек, – мы вобьем двадцать гвоздей за них всех. А пленников сожжем, сдерем с них кожу живьем и четвертуем.

– Но что будет потом? – настаивал второй. – После того как мы убьем всех? Как это странно – не иметь врагов, против которых нужно сражаться. Всю свою жизнь я дрался с ксоталанками и ненавидел их. Когда закончится вражда, что нам останется?

Ксатмек лишь пожал плечами в ответ. Он никогда не задумывался о том, что будет потом, после того, как они уничтожат всех врагов. Подобные мысли просто не приходили ему в голову.

Вдруг оба мужчины замерли – из-за двери раздался подозрительный шум.

– К двери, Ксатмек! – прошипел первый. – Я посмотрю в Глаз…

Ксатмек, держа в руке обнаженный меч, прижался ухом к бронзовой двери, стараясь уловить хоть какие-нибудь звуки. Его напарник заглянул в зеркало и отшатнулся. Снаружи дверь окружили мрачные темнокожие мужчины с мечами в зубах – а пальцами они заткнули уши. Один из них, в головном уборе из перьев, держал в руках несколько дудочек. Вот он поднес их к губам, и, когда текултли повернулся, чтобы криком предупредить товарища, дудочки заиграли.

Крик замер на губах часового, когда пронзительная и жуткая мелодия проникла через дверь и ударила ему в уши. Ксатмек застыл, прижавшись к двери, словно парализованный. Лицо его превратилось в безжизненную маску; казалось, он слышит нечто ужасное. Второй часовой, находившийся дальше от источника звука, успел сообразить, что происходит нечто страшное и что жуткая мелодия несет смерть. Он почувствовал, как невидимые пальцы потянули за струны его разума, наполняя его чужими эмоциями и безумными порывами. Отчаянным напряжением воли он стряхнул с себя наваждение и закричал, предупреждая товарищей о нападении. Собственный голос показался ему чужим.