Он окликнул Н’Гору. Над джунглями повисла тишина, в которой его крики прозвучали робко и нервно, как насмешка. Он не видел солнца, но безошибочный инстинкт дикаря подсказывал Конану, что день близится к концу. При мысли о том, что он несколько часов провалялся без сознания, его охватила паника. Конан быстро пошел по следам своих воинов, которые отчетливо отпечатались в сырой и влажной почве. Они бежали гуськом, и вскоре он вышел на прогалину – и замер, как вкопанный. По спине у него пробежал холодок, потому что он узнал это место – оно снилось ему в навеянном лотосом кошмаре. Вокруг валялись щиты и дротики, словно брошенные за ненадобностью во время беспорядочного бегства.

По следам, которые уводили с прогалины и терялись в чаще, Конан понял, что воины в ужасе спасались бегством. Отпечатки ног перекрывали друг друга и слепо петляли меж деревьев. Шагая по ним, киммериец вдруг выскочил из джунглей на скалистый утес, круто обрывавшийся в пропасть глубиной в сорок футов. На самом его краю скорчилась чья-то фигура.

Поначалу Конан решил, что это большая черная горилла. Но потом он разглядел, что это – огромный чернокожий человек, присевший на корточки, словно человекообразная обезьяна. Длинные руки его касались земли, а с отвисшей нижней губы капала слюна. И только когда человек, всхлипнув, выставил руки перед собой и кинулся на него, Конан узнал Н’Гору. Чернокожий не обратил внимания на предостерегающий крик Конана, глаза его закатились, обнажая сверкающие белки, он оскалил ослепительно-белые зубы, лицо его превратилось в нечеловеческую свирепую маску.

Чувствуя, как по спине пробежал холодок, как бывает всегда, когда нормальный человек встречается с сумасшедшим, Конан ударом меча рассек тело чернокожего на уровне пояса, а потом, увернувшись от протянутых к нему рук и уже не глядя на Н’Гору, оседающего на землю, подошел к краю обрыва.

Несколько мгновений он стоял, глядя на иззубренные скалы внизу, на которых лежали воины Н’Горы. Неестественные позы недвусмысленно указывали на то, что у них переломаны конечности и расплющены кости. Ни один из них не шевелился. Над окровавленными камнями с громким жужжанием вились стаи крупных черных мух; муравьи уже начали пожирать трупы. На деревьях вокруг сидели стервятники, а шакал, задрав морду и увидев человека на утесе, поспешно отступил в чащу.

Еще миг Конан стоял неподвижно. Затем он резко развернулся и побежал туда, откуда пришел, с безрассудной поспешностью продираясь сквозь заросли кустов и густую траву, перепрыгивая через лианы и ползучие растения, что подобно змеям пересекали тропу. Он держал меч в опущенной руке, и непривычная бледность заливала его загорелое лицо.