Картинки мелькали с такой быстротой, что наступали друг другу на пятки. Движения были смазанными, свет и тени переплетались и таяли, и все это происходило на фоне черных джунглей, руин зеленого камня и темных, мутных вод реки. Чернокожие воины в длинных лодках со скалящимися черепами на носах приплывали по реке или крались среди деревьев, сжимая в руках дротики. Но все они в страхе разбегались, крича от ужаса при виде жутких красных глаз и белых клыков, с которых капала слюна. От воплей умирающих людей содрогались тени; во мраке слышалась осторожная поступь, и красные глаза вампиров отливали кровью. Отвратительные пиршества разыгрывались под луной, красный диск которой на мгновение заслоняла тень гигантской летучей мыши.

А потом, образуя разительный контраст с этими импрессионистскими мазками, однажды на рассвете поросший джунглями мыс обогнула длинная галера, вдоль бортов которой выстроились чернокожие, а на носу возвышалась фигура белого воина в отливающих синью стальных доспехах.

Именно в этот момент Конан впервые понял, что спит и видит сны. До этого мгновения он не осознавал себя отдельной мыслящей личностью. А сейчас, глядя на то, как сам ступает по палубе «Тигрицы», он сумел провести грань между сном и явью, хотя так и не проснулся.

Пока Конан старался осмыслить произошедшие перемены, картинка перед его внутренним взором вновь сменилась, и он увидел Н’Гору и девятнадцать чернокожих воинов, стоявших на прогалине и словно ожидавших кого-то. Не успел он сообразить, что ждут они именно его, как с неба на них обрушилось крылатое чудовище, и их невозмутимую каменную неподвижность разорвали крики ужаса. Объятые неописуемым страхом, они побросали оружие и сломя голову понеслись через джунгли, ничего не видя перед собой, преследуемые по пятам крылатой тварью, злобно щелкавшей клыками.

Мимолетное видение, во время которого Конан тщетно старался проснуться, сопровождалось хаосом и смятением. Он смутно видел самого себя, лежащего под скоплением черных цветов, мрачно кивающих головками, а из кустов к нему подбиралось отвратительное существо. Чудовищным напряжением воли он разорвал путы, привязывающие его к этому кошмару, и резко выпрямился.

Он быстро огляделся по сторонам, и во взгляде его отразилось недоумение. Над ним склонился темный лотос, и Конан поспешно отполз в сторону.

Совсем рядом на влажном мху отпечаталась цепочка следов, как будто какое-то животное уже собралось вылезти из кустов, но потом вновь спряталось. Складывалось впечатление, что их оставила невероятно крупная гиена.