– Ясмина! – До нее вновь долетел этот слабый, полный неизбывной боли голос, обращающийся к ней словно из неизмеримой дали. – Помоги мне! Я оказался далеко от своего родительского дома! Колдуны заманили мою душу в продуваемую ледяными ветрами темноту. Они силятся разорвать серебряную нить, что связывает меня с умирающим телом. Они столпились вокруг; на руках у них когти, а глаза их светятся алым, подобно пламени, пылающему во тьме. Спаси меня, сестра! Прикосновение их пальцев обжигает меня, как огнем! Они умертвят мое тело и погубят душу! Что это они явили мне? О!

Заслышав в голосе брата нотки панического ужаса, Ясмина разразилась душераздирающим плачем и в отчаянии припала к его груди. А короля сотрясали ужасные конвульсии; пена с его искривленных болью губ и скрюченные пальцы оставили жуткие отметины на плечах девушки. Но вдруг пелена беспамятства спала с его глаз подобно дыму от костра, сметенному порывом ветра, и он взглянул на сестру с узнаванием во взоре.

– Брат! – всхлипнула она. – Брат…

– Быстрее! – судорожно выдохнул он, и в его слабом голосе не было и следа безумия. – Теперь я знаю, что уложило меня на смертное ложе. Я проделал долгий путь, но теперь понял все. Меня заколдовали гимелийские маги. Они вырвали душу из моего тела и заперли ее далеко-далеко отсюда, в каменной комнате. Они хотят разорвать серебряную нить жизни и вложить мою душу в жуткое чудовище, которое вызвали своим колдовством из глубин ада. А! Я чувствую, как они вновь зовут меня к себе! Твои слезы и прикосновения твоих пальцев вернули меня обратно, но ненадолго. Мне осталось совсем немного. Душа моя еще цепляется за тело, но их связь слабеет. Быстрее – убей меня, прежде чем они завладеют моей душой навсегда!

– Я не могу! – громко заплакала она, колотя кулачками по своей обнаженной груди.

– Быстрее, я повелеваю тебе! – В его горячечном шепоте прозвучали прежние властные нотки. – Ты никогда не смела ослушаться меня – так выполни же мое последнее повеление! Отправь мою душу в чистоте и невинности к Асуре! Поспеши, если не хочешь, чтобы я вечно скитался во тьме в облике отвратительного монстра. Бей, я приказываю тебе! Бей!

Захлебываясь слезами, Ясмина выдернула украшенный самоцветами кинжал из ножен на поясе и по самую рукоять всадила его в грудь брату. На мгновение тот оцепенел, а потом обмяк, и по мертвым губам скользнула мрачная улыбка. Ясмина ничком повалилась на усыпанный камышом пол, колотя по стеблям сжатыми кулачками. Снаружи взревели гонги и раковины, и жрецы принялись полосовать себя медными ножами.