–  Все это как-то бессмысленно. – Туунг в ярости ударил ладонью по подоконнику.

Впервые в жизни Дартун наблюдал столь целеустремленного человека, как Туунг, в такой растерянности. Подобные события меняют людей.

–  Полагаю, для них в этом как раз есть смысл, – сказал Дартун. – Для тебя человек – мера всех вещей. Подозреваю, что они думают и смотрят на все совершенно иначе.

–  Я вас не понимаю. Это что, опять философия?

–  Слушай. Почему они бросили тела только самых молодых и самых старых? – Дартун кивнул на останки старухи.

Туунг пожал плечами:

–  Может, потому, что они слабее всех и их легко убить? Понятия не имею.

–  Именно. Они слабее остальных. Все тела, что мы видели до сих пор, принадлежали либо старикам, либо детям. То есть самым уязвимым особям как людей, так и румелей. Из каждого трупа были полностью или частично удалены кости. Впечатление такое, что их вскрыли именно для того, чтобы исследовать кости, а потом бросили. Бросили за непригодностью.

–  Так им что, кости наши нужны, что ли?

Дартун невесело рассмеялся:

–  Вполне возможно. Они наверняка увели людей в плен. И похоже, они целенаправленно охотятся на людей. Может, и на румелей тоже, поскольку их мы также нигде не видели.

–  Маньяки чокнутые – вот кто они такие, – проворчал Туунг.

–  Такова жизнь, если посмотреть на нее с точки зрения, отличной от нашей собственной. Они делают то же, что наша империя тысячелетиями совершала по отношению к другим культурам и другим видам. Грабила их миры с целью увеличить ценность своего собственного. – И добавил: – А мы еще называем себя просвещенной цивилизацией.

–  Вам-то хорошо, – проворчал Туунг, проводя пятерней по голове ото лба к затылку, словно нарочно для того, чтобы подчеркнуть признаки старения.

Это замечание, произнесенное без всякой задней мысли, Дартун ощутил как пощечину и уставился на труп пожилой женщины. Смерть так страшила лишь потому, что каждый человек шел по жизни, прячась от нее, боясь ее, хотя лишь она одна была единственно неизбежной для всех и каждого. Однако в том, как умерла эта женщина, не было ничего неизбежного, ее просто зарезали в собственной ванне, где она нежилась в теплой воде на закате холодного дня.

Жизнь вообще никогда не бывает достаточно длинной. Он-то понимал это лучше многих.

–  Пойдем, – сказал он наконец и повел их прочь от этой наводящей на грустные размышления сцены. – Теперь нам надо найти Врата Миров, где мы проверим кое-какие мои теории и тогда, завершив это дело, вернемся домой.

Дартун задержался на затоптанных грязных ступеньках, дыхание клубами пара окружало его лицо. Казалось, вместе с ледяным воздухом он вдыхал ужас, пронизавший собой весь вымерший городок. И с каждым вдохом этот ужас все глубже проникал в его кости, в его кровь.