Двигатель за спиной взвыл, а потом взревел. Рукоятка над головой повернулась до упора. Гош воткнул передачу, уперся лобным валиком в мягкую накладку на триплексе, пожалел, что здесь нет ремней безопасности, и дал по газам.

Наверное, со стороны это выглядело комично – пляшущий на месте гусеничный транспортер и одуревшие парни с автоматами, бегающие вокруг. Наконец Гош разобрался с проклятыми рычагами, и машина покатила от города прочь, рывками набирая скорость.

Сзади раздался оглушительный звон, как будто по тонкой броне принялись лупить кувалдой. Чтобы не оглохнуть, Гош приоткрыл рот. «Тупые» стреляли не туда. Куда нужно стрелять, чтобы пробить из «калашникова» броню «МТ-ЛБ», Гош не помнил, но задние двери в число слабых мест транспортера, похоже, не входили. Хотя уж лучше бы пули машину дырявили, может, стало бы потише. Гош натянул шлемофон на оба уха и опять схватился за управление.

Минут через десять, успешно пройдя несколько пологих длинных поворотов, Гош остановил машину. В ушах звенело так, будто в корму все еще стреляли. Между прочим, «тупые» вполне могли пешком броситься за транспортером в погоню, и хотя Гош выжал из аппарата целых тридцать километров в час, уверенности, что враг не висит на хвосте, у диверсанта не было.

Гош открыл люк и осторожно из-за него высунулся. Сзади было чисто. Тогда он не без труда выволок через корму на дорогу потихоньку оживающего стрелка, вернулся на место и поехал дальше. Через пару километров свернул на проселок, загнал «МТ-ЛБ» поглубже в лес и с наслаждением заглушил двигатель. Не веря еще толком в свою удачу, закурил и пересел к рации.

Армейская многодиапазонная радиостанция тоже показалась ему знакомой. Гораздо более знакомой, чем управление гусеничной машиной. Если в последнем он так до конца и не разобрался, то вот радио… Гош постарался максимально отключить сознание и отдаться голой моторике. Поставил станцию на прогрев – это получилось совсем естественно. Размотал шнур и воткнул в гнездо тангенту – свисавший на грудь эбонитовый параллелепипед с клавишами приема и передачи. Опять сдвинул шлемофон на одно ухо, все еще не понимая зачем, скорее по старой привычке. Рация, прогреваясь, тихонько пела. Гош быстро нашел гражданский диапазон и рабочую волну объездчиков. Вздохнул – теперь от него уже ничего не зависело. Он сделал для победы все.

– Сан Сеич, родной, подойди к рации! – умолял Гош, давя кнопку тонального вызова. – Белый, дружище! Милый, хороший, я тебя умоляю… Костя, а ты где?! Ну кто-нибудь, сволочи, гады, кретины, вашу мать!