— Скажи же мне, Найюр урс Скиоата, почему скюльвендский волк забрался так далеко ради того, чтобы побеседовать с айнритскими собаками?

Скюльвенд отчасти улыбнулся, отчасти оскалился. Ахкеймион понял, что он обладает свойственной варварам надменностью, бездумной уверенностью в том, что суровые обычаи его страны делают его куда сильнее других, более цивилизованных людей. «Мы для него — глупые бабы», — подумал Ахкеймион.

— Я пришел продать свою мудрость и свой меч, — напрямик ответил скюльвенд.

— В качестве наемника? — спросил Пройас. — Не думаю, друг мой. Вот, Ахкеймион мне говорит, что скюльвенды наемниками не бывают.

Ахкеймион попытался выдержать взгляд Найюра. Но не смог.

— Моему племени сильно досталось при Кийуте, — объяснил варвар. — А когда мы вернулись на свои пастбища, нам пришлось еще хуже. Те немногие из моих родичей, что уцелели в битве с нансурцами, были убиты нашими соседями с юга. Наши стада угнали. Наших жен и детей увели в рабство. Утемотов больше нет.

— И что? — спросил Пройас. — Ты надеешься, что твоим племенем станут айнрити? И надеешься, что я в это поверю?

Молчание. Напряженный момент в разговоре двух неукротимых мужей.

— Моя земля отвергла меня. Она лишила меня очага и имущества. И потому я за это отрекаюсь от нее. Неужели в это так трудно поверить?

— Но тогда почему… — начал было Ахкеймион по-конрийски, но Пройас жестом заставил его умолкнуть.

Конрийский принц молча изучал варвара, оценивал его в той нервирующей манере, в какой он неоднократно оценивал при Ахкеймионе других людей: как будто он есть центр всякого суждения. Однако если Найюр урс Скиоата и был выбит из колеи, то этого ничем не выдал.

Пройас шумно выдохнул, как будто придя к рискованному и оттого весомому решению.

— Скажи мне, скюльвенд, что ты знаешь о кианцах?

Ахкеймион открыл было рот, собираясь возразить, но наткнулся на взгляд Ксинема и заколебался. «Не забывай своего места!» — говорил этот взгляд.

— Много и мало, — ответил Найюр.

Ахкеймион знал, что этот ответ — из тех, какие Пройас презирает. Но, с другой стороны, скюльвенд играл в ту же игру, что и сам принц. Пройас хотел выведать, что скюльвенду известно о фаним, не сообщая, много ли ему требуется. Ну и правильно: в противном случае варвар сказал бы ровно то, что он хотел услышать. Однако уклончивый ответ означал, что скюльвенд уловил эту тонкость. А это значит, что он на редкость проницателен. Ахкеймион окинул взглядом изборожденные шрамами руки варвара, пытаясь сосчитать его свазонды. Но тут же сбился.

«Очень многие недооценили этого человека», — подумал он.