— С тобой же Юрик был, — удивился Лось. — Я думал…

— Маленький он ещё, — отрезала Стружка. — Домой его отправила, к мамочке. Стою, голосую, ни одна собака не тормозит. Вдруг здоровенная такая тачка останавливается — «кронпринц» вроде. Парень за рулём, приличный на вид: «Вам куда, девушка? На Дмитровку? Садитесь!» Про деньги — ни слова. Ну и ладно, думаю, вздумает натурой расчёт требовать, такую натуру выдам… Ну и… Четверо их там оказалось, я сквозь тонировку и не засекла… И всем натуру подавай… Вот…

— Трупов много? — деловито спросил я.

— Да я тихонько… Платье, зараза, узкое, чтоб ещё раз надела… Да и цацку берегла. — Она разжала кулак, на ладони блеснул орден. — Ну и куда в таком прикиде да с фингалом? Первый патруль — мой. И второй мой. Вспомнила, что вы там говорили, ну и…

— Присаживайся, — сказал Лось. — Проблемы решаемые. Платье подлатаем, фингал зашпаклюем, обувь у кого-нибудь одолжим.

— Вы бы подмели тут, что ли, — вздохнула Стружка. — Ну прямо не пройти босой барышне…

Высоко-высоко подобрала подол узкого платья, лихим прыжком перемахнула осколки, устроилась на подлокотнике кресла. Сказала задумчиво:

— Как бы меня, зашитую да обутую, снова кто покатать не решил… Я вот что думаю, Гюрза: после того как я голая у доктора прыгала-скакала, а ты на меня во все глаза пялился, выходов два: или ты, как честный человек, должен на мне жениться, или я, как приличная девушка, должна тебя застрелить. Но в честь торжественного дня согласна на меньшее: проводи меня до Дмитровки, и в расчёте.

* * *

Мы шли тёмными, скупо освещёнными набережными, уходя всё дальше от кремлёвских башен — залитых ярким, режущим глаз светом.

Дмитровка, вообще-то, лежала совсем в другой стороне. Но мне, питерскому провинциалу, не грех и слегка заплутать в чужом ночном городе. Тем более в такую шикарную ночь — на белёсом небе северной столицы трудно увидеть в июне столько звёзд. Звёзды нависали над головой, звёзды были внизу — отражённые в тёмной воде Москвы-реки. Звёзды, казалось, подмигивали ободряюще: ну же, бывший майор бывший Гюрза, сделай какую-нибудь глупость, одна жизнь закончилась, другая только-только начинается…

— Тебя действительно звать Наташей? — вспомнил я имя, прозвучавшее во время награждения.

— Не-а… Нам же нельзя… Анастасией. Мама Стаськой звала… Сто лет не слышала… Знаешь, давай ты меня сегодня так будешь звать, хорошо? А потом забудь…

Она остановилась, подняла лицо к небосводу.

— Красотища… Прямо как в августе, только звёзды не падают… А то бы я желание загадала.

И добавила неожиданное: