Пока президент-дубль награждал Барсука и даже сказал ему несколько тёплых слов, Лось выдал на гора весьма крамольное предположение:

— Слушай, я ведь курсантом был, он уже президентствовал… Потом в премьеры ушёл, потом снова гарантом на два срока… А ведь на вид тот же был, вроде как и не постарел ничуть…

— Кого этим удивишь нынче… Глянь на Аллу Борисовну — пыль стряхнуть, и хоть замуж, хоть на «Евровидение».

— И день рождения у него тут праздновали, с салютами да фейерверками, — так ведь что-то и не помянул никто: сколько гаранту-то стукнуло? Может он того… давно уже такой? Весь из себя виртуальный?

— Ну и что? Разница небольшая… О…

От увиденного на экране я подавился водкой, закашлялся… Торопливо смахнул выступившие слёзы — нет, не показалось. Лжепрезидент вручал орден Андрюшке Буравчику! Живому, улыбающемуся… Стоящему на том самом месте, где в нашем дружном ряду зиял разрыв.

А может, прав Лёшка? Раз мертвец получает награду — может, и вручает её мертвец?!

— С-суки! — прохрипел Лось.

Его стакан с тяжёлым донцем рассёк воздух и ударился об экран. Осколки и орден поблёскивали на полу… Экран выдержал, но мёртвый Буравчик с него исчез, камера сместилась на одного из генеральских холуёв.

Лось вскочил и врезал ногой по визору. Тот свалился с тумбы, шнур питания вылетел из розетки… Что говорил в этот момент Лёша о нашем начальстве, о нашем президенте и о нашем телевидении, я, пожалуй, пересказывать не буду… Повторённые публично, его речи могли потянуть на пару лет условно с преизрядным штрафом.

Но я не вслушивался. Я во все глаза смотрел на лицо Лося, искажённое бешеной гримасой. Выращенные из стволовых клеток лицевые мышцы наконец-таки заработали, как надо…

А потом в дверь постучали — негромко так, деликатно.

— Ну вот, — сказал я, — вот за нами и пришли… Разве ж можно такое вслух про гаранта?

— Не заперто, — буркнул Лось.

На пороге появилась Стружка.

— Гуляете, мальчики? — невинным тоном поинтересовалась она, разглядывая улетевший в угол визор и усыпанный осколками ковёр.

— Хм… — сказал я.

— Хм-м-м… — подтвердил Лось.

Судя по виду, Стружка тоже неплохо гульнула. От души, на всю катушку. Декольтированное платье разорвано в двух местах, туфли на высоком каблуке куда-то подевались. Под глазом свеженький синяк, на суставах пальцев такие же свежие ссадины. Волосы растрёпаны, словно своенравно норовят вернуться к привычному состоянию разноцветного взрыва.

Историю своих метаморфоз Стружка изложила в следующей редакции: после банкета она и ещё четверо награждённых попраздновали ещё немного — в непринуждённой обстановке, в хорошо знакомом небольшом ресторанчике на Мясницкой. После чего она попыталась добраться домой, уже в одиночестве.