И там, на Ютеруме, на Священных высотах, стоял Первый храм: большая круглая галерея колонн, отмечавшая место вознесения Последнего Пророка. Направо сверкал золотым куполом над пышной колоннадой страшный Ктесарат – раковая опухоль, которую они пришли иссечь…
Главный храм кишаурим.
Лишь когда закатное солнце вытянуло их тени до многоглазых стен, воины покинули холмы, чтобы разбить лагерь у подножия. Мало кто уснул в ту ночь – таково было их смятение. Таково было их восхищение.
«Я уничтожу всех отпрысков Биакси. Сожгу живьем».
Так говорил экзальт-генерал – сам император! Генерала Биакси Сомпаса неотступно преследовали его слова. Способен ли Конфас на такое? Ответ был очевиден: Икурей Конфас способен на все. Достаточно провести день в его обществе, чтобы это понять. Можно вспомнить Мартема. Но решится ли он?
Вот в чем вопрос. Старый Ксерий не решился бы никогда. Он признавал и даже чтил могущество рода Биакси. Уничтожение их вызвало бы возмущение знатных семейств Объединения, а то и мятеж. Если из списков исключают один род, то же самое грозит любому другому.
Кроме того, у Икуреев столько врагов… Конфас не осмелится!
Он осмелится. Сомпас чуял нутром. И более того: другие вельможи будут стоять и смотреть на это. Кто поднимет руку на Льва Кийута? Сейен милосердный, армия слушается его, как пророка!
Нет. Нет. Он поступил верно, он сделал все, что мог… в тех обстоятельствах.
– Мы забрались слишком далеко на восток, – сказал капитан Агнарас по обыкновению мрачно и решительно.
«Конечно, идиот! Так и задумано…»
Они скакали уже несколько дней – он сам, его капитан, его чародей и еще одиннадцать кидрухилей. Они по-прежнему называли это «охотой», но все – кроме, может быть, адепта Сайка – понимали, что на самом деле охотятся за ними. Сомпас уж и не помнил, когда они в последний раз встречали другие отряды, хотя находились где-то рядом с ними. Всадники мчались по складчатым предгорьям Бетмуллы, хотя леса стали непролазными, как у Хетантских гор. Солнце клонилось к западу, тепло и свет рассеивались. Кони рысили по мягкой лесной пыли. Сгущавшиеся тени как будто скулили от ужаса.
Сомпас запаниковал. Он понял, что скюльвенд ускользает от него, и разделил поисковые партии на мелкие отряды. Надо закинуть, как он сказал себе, более густую сеть. События стали выходить из-под контроля, когда на тропе под копытами своих коней они увидели мертвые и оскверненные тела кидрухилей. Сомпас послал рыцарей собирать рассеянные отряды, но ни один из них не вернулся. Ощущение опасности усиливалось, как расползается гангренозная сыпь, если ее расчесать. Затем однажды утром – он уже не помнил, сколько дней прошло, – они проснулись и почувствовали беглецами самих себя.