– Гайдекки! – закричал Пройас. – Гайдекки!

Между деревянными ограждениями появилось сосредоточенное лицо палатина, и Пройас улыбнулся, несмотря на свистевшие стрелы. Гайдекки упал. Пройас опустился на колени, разглядев сломанную камнем шею своего товарища.

Небо почернело. Осадные башни продолжали движение, хотя Сестренка превратилась в пылающий ад. И вдруг белые стены оказались так близко, что их можно было коснуться, взмахнув сорванным плащом. Наверху виднелись воющие, искаженные лица. Внизу под собой Пройас увидел огромный нарисованный глаз, а за стеной – лабиринт улиц и домов, восходящих к Священным высотам. Там! Там! Там Первый храм!

«Шайме! – подумал он. – Шайме!»

Пройас опустил посеребренное забрало, и его пригнувшиеся люди сделали то же самое. Перекидной мост упал, железные крюки вонзились между камнями. Цыпочка оказалась достаточно высокой, чтобы поцеловать стены. Воззвав к Богу и пророку, принц прыгнул на мечи своих врагов…

Это дерево нельзя было не заметить.

Оно стояло на вершине самого высокого холма в самом центре развалин. Двойник черного Умиаки по обхвату и высоте. Могучие сучья были лишены коры, а ветви поднимались в небеса, как спиральные бивни.

Взобравшись на холм по остаткам монументальной лестницы, Келлхус вскоре оказался между могучих корней. За деревом по выровненной вершине холма тянулись перевернутые каменные блоки и ряды обезглавленных колонн. За исключением стороны, выходившей к Шайме, где местность понижалась, основание дерева окружали каменные плиты. Они вздыбливались и ломались под напором гигантских корней.

Келлхус положил руку на неподвижный ствол, пробежал пальцами по бороздкам на нем. Старые следы червей. Он постоял там, где земля шла под уклон, поглядел на черные облака, сгущавшиеся над горизонтом – над Шайме. Ему казалось, что он слышит дальний грохот барабанов. Затем он спустился с обрыва, держась за корни.

По склону загрохотали камни.

Он нашел точку опоры для ног. Над ним чернело дерево. Гладкое, похожее на фаллический символ, с тянущимися к небу ветвями, кривыми как клыки. Перед глазами переплетались корни, подобные щупальцам каракатицы. В одном месте – судя по виду, много лет назад – в сплетении корней было прорублено отверстие. Вглядевшись в него, во мрак, Келлхус увидел резной камень и ступени, уходящие во тьму…

Он протиснулся внутрь и стал спускаться в чрево холма.

Вытянув руку, чтобы предостеречь Серве и ее братьев, Найюр резко осадил угнанного коня. Четыре стервятника беззвучно взмыли в небо. На склоне соседнего холма мгновенно подняли головы пять коней – оседланных, но без всадников, – затем снова принялись есть траву.