– Я знаю, как ненавистны должны быть тебе эти слова…

– Почему ты так думаешь? Меня использовали всю жизнь. – Она замолчала и посмотрела на Ахкеймиона с сожалением и гневом. – Всю мою жизнь, Акка. И теперь я стала орудием чего-то высокого – выше, чем мужчины и их вонючая похоть…

– Но зачем? Зачем вообще быть чужим орудием?

– Ты говоришь так, словно у нас есть выбор, – ты, адепт Завета! Выхода нет! Ты сам знаешь. Каждое наше дыхание используют!

– Откуда же твоя горечь, Эсми? Разве стать сосудом пророка – это…

– Из-за тебя, Акка! – с яростью крикнула она. – Из-за тебя! Почему ты не можешь отпустить меня? Ты знаешь, что я люблю тебя, и цепляешься за мою любовь. Лезешь мне в душу и дергаешь, дергаешь, дергаешь, мучаешь и терзаешь мое сердце, не даешь мне уйти!

– Эсми… я попросил тебя, и ты пришла.

Долгое молчание.

– Все, что сказал тебе Найюр… – проговорила она, и ее слова почти потонули в шуме далекого колдовства. – Почему ты думаешь, что Келлхус не поделился этим со мной?

Ахкеймион почувствовал комок в горле. Он старался не обращать внимания на вспышки на горизонте.

– Потому что ты сказала, что любишь его.

Непрестанный грохот кимвалов задавал ритм адскому продвижению Багряных Шпилей. Они выжигали все перед собой. Что бы ни пытались противопоставить им язычники, все разлеталось, как пламя свечи гаснет от ветра. Отряды всадников, лучники на крышах – все горело в магическом огне. За исключением наблюдателей, шедших за ними по воздуху, большинство из выживших семидесяти четырех высокопоставленных чародеев шагали по земле сквозь огонь, прикрывая оберегами себя и своих джаврегов. Омываемый светом последовательных Напевов, каждый отряд волок за собой мерцавшую огнями тьму. Чародеи взбирались на пандусы из почерневших камней, курганы обломков, находили опору и производили еще более сокрушительное опустошение. Камни летели в небо, оставляя за собой полосы дыма. Карнизы и колонны падали под ноги, поглощенные черными волнами разрушения. Весь мир погрузился в блестящий поток крови и бездонную черноту. Колдуны переступали через шипящие от жара трупы.

Над гигантским пламенем и завесой дыма проступали Первый храм и Ктесарат. Они становились все ближе и ближе, пока не заслонили весь горизонт. Багряные адепты настойчиво вызывали врагов на бой, но никто им не ответил.

Фаним бежали от них, как обезумевшие звери бегут от огня.

Только небо…

Изо всех миров только небо давало им передышку, краткое освобождение от терний мирской суеты. Пламенеющими глазами они озирали темный земной ландшафт. Солнце пылало неестественно ярким белым светом. Внизу сверкали молнии, исчезая вдали, как снежок, пущенный по льду. Они видели светлые морские берега как широкие пустые полосы – голубые и цвета блеклой охры.