Зиот взвился в небеса.

«Верни меня назад, человечек! Освободи от этих цепей!»

Но Багряный адепт не соглашался.

«Еще одно последнее задание… Еще один преступный план…»

Вода низвергалась отовсюду – грохочущими потоками, каплями, сплошной стеной. Келлхус остановился у пылающей жаровни. Огонь отражался в струях под бронзовым лицом идола и бросал красноватые отблески на лицо отца, сидевшего в густой тени.

– Ты пришел в мир, – слетело с незримых губ, – и увидел, что люди подобны детям.

Полоски света плясали на поверхности воды.

– Им свойственно верить в то, во что верили их отцы, – продолжала тьма. – Желать того же, чего желали родители… Люди подобны воску, вылитому в форму, – их души формируются обстоятельствами. Почему у айнрити не рождаются фаним? Почему у фаним не рождаются айнрити? Потому что их истины сделаны, они обрели форму по воле конкретных обстоятельств. Если ребенок растет среди фаним, он будет фаним. А среди айнрити он станет айнрити… Раздели его надвое, и он убьет себя.

Келлхус вдруг увидел лицо на фоне воды – белое, если не считать черных провалов на месте глазниц. Это могло показаться случайным движением, как будто отец просто переменил позу, чтобы размять тело, но это было не так.

Все, знал Келлхус, продумано заранее. Несмотря на все изменения, произошедшие за тридцать лет в большом мире, отец оставался дунианином.

– Все это очевидно, – продолжал он, снова отодвинувшись в тень, – но очевидность ускользает от них. Поскольку они не могут видеть того, что было до них, они считают, что ничего и не было. Ничего. Они не ощущают молота обстоятельств. Они не видят, как их выковывают. Они считают свободным выбором то, что на них выжгли. Поэтому они бездумно полагаются на интуицию и проклинают тех, кто осмеливается задавать вопросы. Невежество – основа их действий. Они принимают собственное неглубокое понимание за абсолютную истину.

Он поднял платок, прижал его к пустым глазницам. На бледной ткани остались два розовых пятна. Лицо снова спряталось в непроглядной тьме.

– И все же многие из них боятся. Ибо даже неверующие чувствуют бездну своей греховности. Везде, повсюду они видят доказательства того, что обманывают самих себя… «Я! – кричит каждый. – Я избранный!» И могут ли они не бояться – они, так похожие на детей, от злости топающих ногами в пыли? Они окружают себя льстецами и устремляют взгляды к горизонту в поисках знака свыше, подтверждающего, что они пуп земли, а не пуп самих себя. – Он махнул рукой, приложил ладонь к обнаженной груди. – И платят за это своей набожностью.