– Макар бы сказал, что Санта порет горячку, – ухмыльнувшись, сказал Жак.

Клаус с ненавистью посмотрел на француза.

– Злишься, значит живой, – поставил диагноз Жак и сделал еще три глотка крепкого кофе.

Пять минут прошло в молчании. Затем все вздрогнули. Из динамиков раздался голос Шрама:

– Эй, салаги, бегом в стыковочный отсек.

– Пошли, – отодвигая стул, покорно сказал Громов.

В шлюзовом отсеке было пусто.

– Надеюсь, они не решили нас выкинуть в открытый космос, – с беспокойством оглянувшись на закрывшуюся за спиной дверь, произнес Жак.

Когда шлюз начал открываться, Кирилл инстинктивно набрал полную грудь воздуха, словно собирался прыгать в воду. Но за толстой створкой оказался стыковочный отсек «Гиппократа». Друзья двинулись в рубку. Каждый рисовал в голове картины одну ужаснее другой. Перед глазами, словно они смотрели фильм, представали отдельные кадры смертей. Кирилл помнил, как голова Макара разлетелась, словно сброшенный ради шутки с высотного дома спелый арбуз. Только внутри были далеко не косточки и сладкий сок. Жак вспоминал конвульсии капитана. Поэт думал о бесславно убитом Саше Лиме.

По рубке прохаживался Шрам. Неизвестный друзьям пират копался с какими-то проводами. Мужчины выстроились в ряд. Кирилл хотел окликнуть разбойников, но вовремя сдержался. Пока что они имеют прав меньше, чем гончие собаки в охотничьих угодьях. И пираты напоминали им это каждым словом и действием.

– Вот и пришло время экзамена, – сказал Шрам и на несколько секунд замолчал. – Меньше, чем с двумя трофеями, я не возвращаюсь. Но второй для меня захватите вы.

Никто не проронил ни слова. Только Клаус скривился, словно ему предложили проглотить живую лягушку. Кирилла впервые в жизни осенила мысль: «А куда пираты девают корабли? Неужели продают обратно заводам и правительству? Что-то о таком я не слышал».

– Не переживайте, я начинал почти также. На наш корабль напали пираты, а я был простым пассажиром. Одним из десятка. Когда убили всех до единого, на корабле остались только я и трое головорезов. И я им всем помог закончить греховный путь, – в этом месте Шрам расхохотался. – Тогда я убил впервые. И мне это так понравилось, что я сам решил стать пиратом. Убивать сладко. А иногда попадаются такие сочные девочки, что из них не хочется выходить, даже когда они начинают коченеть.

Поэт передернулся, Кирилл до хруста сжал зубы.

– Меня приняли, и теперь я вхож во дворец Королевы.

– Шрам, ты много болтаешь, – пробурчал другой пират, восстанавливая потрепанную после боя панель управления. На ней до сих пор виднелись брызги крови.