Ничто не нарушало безжизненности базальтового плоскогорья. Перед глазами людей не было ни единого движения, кроме мелькания трёх странных фигур в отдалении. Впрочем, не находилось и намёков на то, что отряд поджидают у противоположного крыла звездолёта.

Именно здесь, меж двух мёртво вытянутых рук иноземного гиганта, в окружении взметнувшихся к низкому, в грязных разводах облаков небу стен неведомого чудовища из другого мира, чьи недра содержали в своих глубинах сотни неразгаданных тайн, Маша Семцова вдруг почувствовала всю ничтожность человека, столкнувшегося с неизвестным.

Даже в самых смелых фантазиях и снах она не предполагала такого финала краткой и трагической истории посадки «Ностромо» на LV-426, случившейся многие годы назад. Что, интересно, чувствовала её предшественница, Эллен Рипли, впервые увидев эту планету?

Это прозвучит странно, но Маша, коснувшаяся тайного тайн, одна из первых людей увидевшая творение рук иной и наверняка высокоразвитой цивилизации, она, ставшая свидетельницей и участником первого за всю историю Земли непосредственного контакта с чужим разумом, не ощущала необычности и торжественности во всём минувшем. Она увидела многое в этом корабле, даже больше, чем ожидала. Но увидеть — не значит понять. Разгадать замысел строителей, узнать, кто они, откуда, о чём думали в свои последние часы перед тем, как погибнуть в объятиях чёрных страшилищ, ставших многие годы спустя причиной смерти десятков людей с её планеты. Никто, включая Бишопа, глубже других проникшего в тайну чужого разума, живущего в серебристых подобиях убийц Эллен Рипли, колонистов Хадли, солдат американской колониальной морской пехоты и русских «волкодавов», ни единый человек не знает, кто такие Чужие и откуда взялись… И вряд ли когда-нибудь эта загадка будет раскрыта.

Мрачная, надо сказать, загадка.

Очень скоро (если повезёт) люди навсегда покинут Ахеронт, а уж советник ООН Мария Семцова сделает всё, чтобы ни единый земной рейдер не приблизился к этому проклятому планетоиду. Она знала, как это сделать. Но для начала следовало вернуться в тишину комфортабельной и безопасной «Патны», дрейфующей где-то в невообразимой вышине, за толстым слоем облаков, скрывающим от космоса каменистую поверхность LV-426.

…До нависшего над скалой левого оконечья корабля идти пришлось чуть больше получаса, но этот очень короткий полукилометровый переход стоил многих сил даже тренированным военным, не говоря уж о Семцовой. Безусловно, шагать по ровным коридорам звездолёта было куда легче, нежели перебираться через завалы булыжников, каждый из которых так и норовил выскользнуть из-под ног. К тому же сказывалось постоянное напряжение последних часов.