— Нет, Ян, более ни слова об этом. Я, мой клан останемся здесь. Мы никуда не полетим.

— Но почему, Ратклифф, почему ты так упрям.

— Я ждал высшей воли, но ответа не получил. Значит, для меня еще не настало время.

— И не настанет никогда, если ты продолжишь оставаться таким упрямым. Я не раз говорил тебе, что каждый каинит имеет полное право вершить свою судьбу без оглядки на Патриархов.

В течение беседы каиниты мерили шагами полосу прибоя. На последней фразе Ватека его собеседник остановился. Встретились их взгляды. Несколько секунд каждый вампир пристально изучал собственное отражение в чужих зрачках.

— Мне все ясно, Ватек. Абсолютно все. Ты не пророчишь мне новое будущее. Ты подстрекаешь меня.

— Ты не слышишь меня.

— Нет, Ян, это ты глух к моим словам. Тебе известно, какие слухи ходят о тебе?

— Вполне.

— Я не придавал им большого значения. И, видимо, напрасно. Я думал о нашей дружбе, не подозревая, во что ты втягиваешь меня. Это бегство, и ты призываешь меня пойти той же дорогой, которую уготовили для ренегата.

Ватек молчит. Больше всего он хочет убить Ратклиффа. Пожалуй, это может стать отличным прощанием с Террой. Да, закрыть дорогу назад кровью побратима.

Почувствовав холодное излучение, исходящее от Ватека, Ратклифф делает несколько шагов в сторону, слега поворачивается к Шерхану боком, прикрыв рукой левую половину груди.

Но Шерхан не доводит мысль до воплощения.

— Почему ты веришь им больше, чем мне, Ратклифф? Почему?

— Они создали наше общество. Они — наш закон.

— Тогда объясни мне, почему твой закон бежит, поджав хвост, без оглядки, оставляя нас на враждебной планете.

— Твоя оценка их поступков пристрастна и неверна. Это не бегство, это колонизация. Но ее плоды не будут принадлежать нам. Это вотчина Патриархов и только их. Наше время придет гораздо позже.

— Но ведь они не запрещают нам покидать Терру! Не запрещают!

— Но и не дают разрешения.

— Что ж, старый друг, в таком случае нам более нечего сказать друг другу. Прощай.