— Нужны, хозяин, нужны. Ты открой дверь, приюти путешественника.

— Что ж, коли ты божий человек, греха в моем доме от тебя не прибавится. А если ты разбойник или иной лиходей, то брать у меня нечего, сам убедишься.

Засов тоже старый, как и весь этот дом, покосившийся, вросший одним из углов в землю так крепко, что если найдется сила, готовая оторвать строение от земли, то она унесет с собой только три угла, а этот, северный, оставит как есть.

Но в сильных руках старика замок подчиняется и открывает двери. За порогом, под проливным дождем, стоит человек, не высок, но и не из низкорослых. Потертый дорожный плащ блестит в сумрачном свете лампады, настолько он промок.

— В том доме жили простые люди, двое мужчин, отец с сыном, и их женщины, чьи-то жены, чьи-то матери. Вампир, нашедший у них приют, не собирался никого убивать. В сущности, он даже не осознавал себя вампиром.

Еще ребенком он удивлялся тому, как тяжело ему находиться днем на улице, под лучами солнца. Его кожа сразу же покрывалась страшными волдырями, которые лопались, источая черный гной и зловоние. Он кричал, прятался по подвалам, убегал в лес, где мог долго жить, прячась в звериных норах и питаясь тем, что давали ему растения. Его водили к священникам, пытались лечить травами, заговорами и молитвами. Ничего не помогало.

Он рано осиротел, стал предоставлен сам себе. Родные места пришлось покинуть, слишком многие с радостью сожгли бы его как бесовское отродье. В его же планы не входил ранний исход из жизни. Первый приют ему привычно предоставил ближайший лес. Близилась зима. По утрам на ветках оседал кристаллизованный иней, утяжеляя их и пригибая к самой поверхности земли. К вечеру дул пронзительный ветер, гонящий по самому низу раннюю порошу.