– Вы работали на фабрике. Секретарем. Хок Сен, желтый билет. Так? Андерсон-сама рассказывал, что вы сбежали, когда пришли белые кители.

– И вот я снова здесь.

– Зачем?

Старик отвечает, невесело улыбаясь:

– Мы все цепляемся за то, что осталось после крушения.

Грохочет далекий взрыв. Все смотрят в окно.

– Похоже, дело к концу, – негромко произносит девочка. – Уже больше часа было тихо.

Они отвлеклись, и Эмико думает, что могла бы легко прикончить их даже одной рукой, но уж слишком устала – от разрушения, от смертей. В балконном проеме на фоне светлеющего неба встают столбы дыма. Весь город – в клочья, а из-за чего? Из-за пружинщицы, которая отказалась знать свое место.

Она закрывает глаза от стыда и видит перед собой осуждающее лицо сенсея Мидзуми. Даже удивительно, почему эта женщина до сих пор на нее влияет. Девушке, наверное, уже никогда не избавиться от наставницы – та стала такой же частью ее естества, как и катастрофически суженные поры.

– Хотите получить за меня награду? Заработать на том, что поймали убийцу?

– Тайцы жаждут тебя заполучить.

В двери щелкает ключ. В квартиру входят Андерсон-сама с еще одним гайдзином – радостные, веселые, хотя и изукрашенные синяками, – и замирают, переводя взгляд с Эмико на старика, со старика на ствол пистолета, направленного прямо на них.

– Хок Сен?..

– Какого черта тут происходит? – подает голос второй гайдзин из-за спины Андерсона-самы.

– Мне тоже интересно, – говорит тот. Его бледно-голубые глаза оценивают обстановку.

Маи машинально делает ваи, Эмико улыбается про себя – ей хорошо знаком этот рефлекс, сам собою складывающий ладони.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает Хок Сена Андерсон-сама.

– Разве вы не рады поимке убийцы Сомдета Чаопрайи?

Тот молчит, переводя взгляд со старика на Эмико и обратно, и наконец задает другой вопрос:

– Как ты сюда попал?