Андерсон-сама качает головой:

– А я-то не верил. Думал, Аккарат все подстроил. Но потом ты спрыгнула с балкона. – Он смотрит на девушку с беспокойством. – Тебя учили убивать?

– Нет! – Возмущенная таким предположением Эмико спешит объяснить: – Я не знаю. Мне сделали больно, я разозлилась, но не знала… – Ее охватывает сильное желание пресмыкаться, убеждать в своей преданности, однако она перебарывает заложенный в генах инстинкт, который велит лечь перед хозяином и подставить живот.

– То есть ты не специально обученная убийца? Не военная модель?

– Нет, не военная. Прошу вас, поверьте мне.

– Не военная, но тем не менее опасная. Ты же голыми руками оторвала голову Сомдету Чаопрайе.

Эмико хочет возразить, объяснить, что она совсем другая, но не находит слов и только шепчет:

– Я не отрывала ему голову.

– А ведь ты всех нас можешь прикончить так, что мы и пикнуть не успеем. Хок Сен даже прицеливаться не начнет.

Тут старик очень медленно переводит пистолет на пружинщицу.

Та несогласно мотает головой:

– Я не хочу этого. Хочу только уйти отсюда. Уйти на север – и больше ничего.

– Все равно ты – опасное существо. И для меня опасное, и для других людей. Если бы сейчас кто-то увидел нас вместе… Мертвая ты ценнее, чем живая.

Эмико подбирается, готовясь к умопомрачительной боли. Первым – китайца, потом Андерсона-саму. Девочку, наверное, не стоит…

– Прости, Хок Сен, – вдруг говорит гайдзин. – Не могу отдать ее тебе.

Пружинщица смотрит на него изумленно.

– Что – остановите меня? – усмехнувшись, спрашивает китаец.

– Настали другие времена. В королевство идут армии таких, как я. Всех нас ждет новая судьба. Теперь тут будут не только фабрики – будут контракты на калории, грузоперевозки, отделы исследований и разработки, торговые переговоры… С этого дня все по-другому.

– Поднимет ли этот прилив и мой корабль?

Андерсон-сама смеется и тут же хватает себя за ребра.