– Что было дальше? – тихо спросил Дивинус.

– Дальше… – Процелла поежилась. – Дальше все было долго, но очень быстро. Человек сам взял Орса за горло и стал давить. И сказал, что никто никуда не убежит. А Эм стоял между Орсом и лежаком. И Орс уже хрипел, потому что человек давил очень сильно. Так сильно, что у Эма вдруг сплющилась голова. И он упал. Замертво. А потом Орс прохрипел, чтобы я била через него насквозь. Прохрипел, чтобы я била через него насквозь. Иначе все зря. И я выдернула меч из ножен, как-то оказалась рядом и пронзила Орса насквозь. Так легко, как будто он был клочком тумана. Насквозь. И когда меч входил уже в тело этого человека, Орс крикнул его имя, – Табгес. И прохрипел мне только два слова. Меч. Прячься. Я выдернула меч и нырнула под помост. И все рухнуло.

– Табгес, – поднялся Дивинус, обхватил плечи. – Главный магистр ордена Луны. Женщины – скорее всего, охранницы Пуруса, доставшиеся этому новому императору. Все мурсы служат Эрсет. Воины ордена Света – ордена убийц – тоже служат Эрсет. И гахи тоже служат Эрсет. Получается, что и император служит Эрсет? Он нам не простит этого.

– Разве мы собираемся просить у него прощения? – удивился Иктус.

– Дивинус, – поежилась, взглянув на брата, Процелла. – Этот помост. Прошу тебя. Прикажи отправить его в мою комнату. Я буду спать теперь только на нем.

Когда окончится война, – добавила она, посмотрев на Каму.

Глава 23 Эбаббар

Глава 23

Эбаббар

Лаве была выделена еще меньшая комнатушка, чем досталась им с Литусом в башне Ордена Земли. Лежак в ней оказался узким, и отхожее место нашлось только в коридоре, не радуя теплом и удобством, но и в этом обиталище Лаву тут же охватило ощущение одиночества. Казалось, что на этом ярусе башни, кроме нее, нет никого. Но огонь в печурке горел, поленница дров, накрытая половичком, служила еще и скамьей. А холодная вода в ведрах стояла в коридоре на лавке. Правда, никто как будто и не думал приносить Лаве еду, поэтому она, промаявшись до полудня, стала копаться в нише в стене, нашла сушеные фрукты, бруски вареного меда, волокнистый, почти каменный сыр и попыталась приготовить на вделанной в печь чугунной плите что-то вроде сладкого отвара. Сыр, во всяком случае, растопить удалось. Но уже после полудня она обнаружила на скамье рядом с ведрами блюдо с печеными клубнями и мясом и обнаружила, что ничего вкуснее этой еды нет и быть не может. В этот день Лакрима больше не появилась. Вечером никакой еды Лава не получила, но обошлась тем, что не смогла доесть в обед. Утром она глотала отвар собственного приготовления, а в полдень в ее комнатушке наконец появилась Лакрима.