…Она пришла в себя через несколько минут. Аменс был мертв. Его лицо посинело. Глаза провалились. Его кровь запеклась на ее и на его губах. Брита выпрямилась, стерла кровь с губ, оглянулась. До нее не было никому дела. Все смеялись, радовались, любили Зелуса. Маленький Аменс лежал мертвым. Анкида опрокидывалась в бездну. Она накрыла Аменса одеялом, поцеловала его в лоб, ушла в другой конец зала, заняла лежак и уснула.

Утром Аменса не было. На следующий день тысячу разместили на Воинской площади. Обучали командам. Потом выдали оружие. Все были счастливы. Еще через день объявили, что завтра ранним утром войско Зелуса идет побеждать врагов Зелуса. И снова все были счастливы, радовались, смеялись, говорили о любви к Зелусу, о мечте умереть ради Зелуса и о том, что Зелус любит каждого из них.

Ночью Брита вышла в отхожее место, выбралась через окно на заснеженную улицу Ардууса и вскоре дошла до зиккурата Единого храма. Охранник на входе спал. Брита перерезала ему глотку, втолкнула внутрь, закрыла двери изнутри, взяла меч и пошла по комнатам, кельям и залам, убивая всех – Кривого, Рябого, Рыжего, Толстого, Беззубого, Вонючего, Одноглазого, пока не осталось никого… Жаль, что ей не встретились ни Энимал, ни Веррес. Потом она выбралась через окно и ушла. А уже ранним утром она выходила из Ардууса вместе с тысячью счастливых воинов и вместе со всеми кричала: «Я люблю Зелуса!»

Как раз в это же время толстяк Веррес выбрался из объятий купленной с вечера девицы, вспомнил, что не проверял с вечера службу в храме, помянул демонов, оделся и поплелся на храмовую площадь. Дверь в храм была закрыта, но не заперта. Веррес снова помянул демонов и пошел к главному залу, морщась от вони, опять что-то разлили в кладовой. Караульный спал в зале богослужений, положив голову на стол. Веррес выругался, толкнул караульного в плечо раз, другой, подхватил лампу на соседнем столе, приподнял пьяницу за волосы и, увидев, что горло караульного перерезано, выронил лампу. Храм единого был охвачен пламенем за секунды.

Глава 26 Эм

Глава 26

Эм

Лагерь поставили восточнее того места, где был Кирум. Теперь перепаханное, усыпанное камнями мерзлое поле засыпал снег. Оставшиеся от кирумской дружины три тысячи воинов отыскали среди увалов место, где не так давно высилась часовая башня кирумского замка, и разбили свои шатры там. Их костры во мгле горели ближе всех к Фиденте и Утису. Говорили, что Спирант, который был выходцем из древнего каламского рода, хотя и не королевских кровей, целый день ворочал камни, хотел найти хотя бы стрелки от городских часов, но не преуспел в поисках. Теперь с этой стороны реки все было мертво. Но на противоположном берегу высились дома Утиса, и мигающие в них редкие огни оставляли надежду на лучшее. Огни горели и на башнях фидентского и утисского замков. В первом из них осталась с небольшой дружиной королева Арома – мать Фалко и Джокуса Адорири. Во втором – король Салубер и королева Кортекс, чей сын Фелис Адорири стал героем гахской битвы. Уничтожил с двенадцатитысячным отрядом утисских воинов двадцатипятитысячный отряд гахов и потерял всего три тысячи воинов. Три тысячи против двадцати пяти тысяч врага. Три тысячи семей, три тысячи домов, под крышами которых теперь слезам течь и течь. И это только в Утисе. А уж в остальных королевствах…