* * *

Лашман не смог бы ответить, спроси его кто: к чему эти прогулки на рассвете? Вид огромного лагеря не мог унять сомнений и прогнать холодок из сердца владыки. Лашману было не по себе. Даже дрожь под ногами не приносила удовлетворения…

Нет покоя. Никогда прежде повелителю Ночи не доводилось командовать таким войском. Старинные легенды повествовали о сотнях тысяч вооруженных Ночных, ходивших в набеги… но это легенды. Или же в них есть доля правды? И тогда, выходит, громадные силы сгинули, развеялись, как туман поутру – в Длинной долине, когда всесильные колдуны с лицемерными словами о равновесии истребили войско Ночи… Этого не могло быть, не должно было быть – чтобы так упало могущество северного королевства после единственного разгрома. Конечно, легенды преувеличивают – не бывало стотысячных толп под небом Ночи. Не бывало никогда. И это войско, что сейчас собрал Лашман, – самое многочисленное, какое только удавалось призвать королям. И снова – колдуны! Если бы не их происки, и теперь не было бы такой армии в Маршате. Больше шести тысяч Ночных, не считая прислуги.

И однако войско Дня, которое движется сюда, многократно превосходит числом! Колдуны утверждают, что флот перевозит больше двадцати тысяч Дневных.

Они задержались на полдня, чтобы сжечь Лайвас, – и больше уж не делали остановок. Наконец громадное войско высадилось на побережье и двинулось к Маршате. Днем полчища маршировали по равнине под тусклым северным солнышком, на ночь собирали из джудовых секций башни и палили яркие огни. Переждав ночь, они снова выступали в путь. Такая толпа не может передвигаться быстро. Одинокий путник проделал бы путь от берега к Маршате за два или три дня, этим потребуется не меньше пяти. Так высчитали колдуны. Они распоряжаются всем, пришло в голову королю. Это их война, не Лашмана! Колдуны… Но поворачивать поздно – нынче владыка Ночи в последний раз глядит на отходящий ко сну лагерь.

Армия Дня совсем близко. Сегодня воинам прикажут выспаться ночью, а на рассвете они двинутся навстречу Дневным. Южане не успеют поставить башни с полированными зеркалами, они и не станут этого делать – битва случится днем. Лашман ощутил привычную дрожь под ногами. Дрожат валы, окружающие Маршату, дрожат стены домов и невысокая пирамида в центре городка, едва заметно трясутся палатки лагеря… и вся равнина, прилегающая к Маршате. Шерваны здешних ферм роют грунт – где-то в глубинах, в чреве земли, в темноте и покое вечной Ночи. Они прокладывают пути к широкой долине, на которой завтра сойдутся две великие армии.