– Не, не, не туда, иди туда, туда! – замахал лапищей.

В ухе джунгара болталась круглая золотая серьга.

– Мне наружу надо! – сердито сказал каид.

Джунгар продолжал таранить его, выпихивая к выходу из зала.

В коридоре за его спиной зазвучали крики и плач, заметались тени. Гикали, свистели степняки, выли женщины, ревели дети. Похоже, зал, из которого они пришли, заполнялся народом.

Непонимающе пятясь, Марваз оглянулся – джунгар приветственно махал кому-то за его спиной.

Не приветственно. Из дыры в полу уже никого не тащили, сумеречники быстро шли от нее прочь, а в воротах четко отрисовался силуэт всадника. В двери заталкивали людей, по двое, по трое – обычных людей, они крутились, возмущенно кричали, подхватывали на руки детишек.

– Давай выходи, а то с ними закроем! – смеялся степняк с золотой серьгой в ухе.

И заорал:

– Эй, стойте, дайте нам выйти, эй!

И затолкался сквозь непонимающе гомонящую толпу.

Вывалившись наружу – Халид как-то странно притих и не сопротивлялся – каид быстро прижался к стене башни.

Щелкая плетками и перекликиваясь, джунгары загоняли внутрь жителей Фида’а. Похоже, с той стороны аталайи происходило то же самое.

За истоптанным пятачком перед башней ничего уже не было – только поля. Степняки гнали местных из ближайших домов, волокли сопротивляющихся.

В залитых водой квадратах рисовых полей нестерпимо блестело солнце.

Приглядевшись, Марваз понял, что видит странное сооружение из жердей: частокол из высоких шестов, а в середине две палки, на них – перекладиной – третья. В солнечных бликах на воде терялось то, что висело под перекладиной.

Халид вкрикнул, как от острой боли.

Каид понял, что там висит. Плетенки. «Глаза аль-Лат».

У шестов ходили высокие темные фигуры.

Ноги сами понесли Марваза туда. Васитец закричал снова, но каид не выпустил его ворот.