Щелкнув пастью, тигр исчез в раскаленном пучке энергий и веером хлестнул через золотую грудь статуи.

Тарег успел увидеть, как металл изваяния разделяется, плавясь, на две части, голова с руками сползает на сторону и падает вниз. Комок лучистого присутствия, поднявшийся из статуи, задрожал, словно в агонии, полыхнул – и взорвался таким чистым, таким ослепительным светом, что нерегиль вздохнул, как от счастья, – и рассыпался тысячью ярких, отражающих свет осколков.

* * *

Удар внутри храма встряхнул землю под ногами. Страшный скрежет камня о камень – Намайо приходилось слышать такой во время землетрясений – приказал телу быстрее, чем разуму:

– Наземь! Все наземь!

Видная сквозь дымный воздух чудовищная арка портала вздрогнула – и выдохнула облако пыли и мелких осколков.

– Ле-ееечь!

Свистящие камни изрешетили чью-то лошадь. Она билась и кричала в заплывающем дымом воздухе.

Здание заскрежетало, словно мертвец костьми, выдохнуло из щелей облачка пыли и стало с гулом проседать. Из прямоугольной громады портала выстреливали не выдержавшие давления камни.

– Назаааад!

Все побежали через площадь к улицам. Грохот за спиной говорил, что лучше не оборачиваться.

Намайо уже видел арки галереи – той самой, где они отсиживались днем, – как под ноги ему подвернулось что-то длинное и мягкое, он запнулся и упал. Извернувшись, перекатился, почти не повредив локоть. И, шипя от боли, пригляделся к тому, обо что споткнулся. Оказалось – об кого. На заваленном дрянью мраморе навзничь лежал человеческий мальчик. Заглянув в мокрое лицо, Намайо увидел стекленеющие глаза и пузырьки розовой пены из угла губ. Размазанная до висков сурьма на веках и дорогой шелковый кафтан – гулямчонок.

– Что ты здесь делал? – пробормотал аураннец.

Губы мальчика шевельнулись.

– Что? – переспросил Намайо – нужно всегда выслушивать умирающих.

Видимо, мальчик получил камнем в грудь, и вдавившиеся ребра разорвали ему легкие. Кафтан уже начал заплывать красным.

Мальчик снова пошевелил губами, Намайо наклонился к самому его рту и расслышал:

– Али…