А приподнявшись, увидел старика в стеганом ватном халате. Некрашеная жидкая борода дергалась под недовольно жующими губами.

– Ну?! Сколько мне еще с тобой возиться! И таскать твоего полоумного самопожертвенного убивца!

Зеленый ореол мягкого, нежного света окутывал аль-Хидра с головы до ног. От венчика встрепанных волосенок вокруг внушительной лысины до подошв грубых деревенских башмаков.

Пожилой неряшливый феллах в сиянии ангельской силы нахмурился, собирая глубокими морщинами лоб:

– Ну? Где твоя почтительность, о смертный мальчишка!

Выйдя из ошалелого оцепенения, аль-Мамун обвалился в земном поклоне:

– Мир тебе от Всевышнего, о шейх!

Над головой забормотало и захихикало:

– Воистину мир… хи-хи-хи… а ты везучий, человек по имени Абдаллах…

Аль-Мамун медлил разгибаться: мало ли, в этой безумной части мира аль-Хидр мог обернуться кем угодно в считанные мгновения. Возможно, перед ним уже сидит не старик-феллах, а громадная кобра!

– Тьфу на тебя! Какие глупые мысли…

Вынырнув из поклона, аль-Мамун увидел все того же неопрятного старика.

– Ну так что? Забираешь своего дурака? Или мне выкинуть его обратно в пустошь?

– А?.. – обалдело пробормотал Абдаллах.

Старик вздохнул и поднял выше правую руку.

Только теперь аль-Мамун увидел: на торчащем грязной ватой рукаве сидел небольшой ястреб. Лапы спутывал кожаный должик, конец ремня крепко сжимали костистые старческие пальцы.

Аль-Хидр сердито тряхнул рукой – ястреб цвиркнул и приоткрыл крылья, пытаясь удержаться на рукаве, закрутил головой в глухом колпачке.

– Так забираешь?..

– Забираю, конечно, забираю! – сдавленно вскрикнул аль-Мамун. – Не надо его выкидывать!

И осторожно принял ремни должика, быстро обмотав их вокруг запястья. Птица беспокойно затопталась – и, переступая лапами, перебралась к нему на предплечье. Аль-Мамун ахнул от боли: растопыренные когти впились в кожу руки сквозь тонкую ткань рубашки. Конечно, ведь на нем не было наруча.