Видимо угадав ход ее мыслей, Мараджил яростно покивала:

– Да, да! Снял ошейник с сигилой Дауда! А потом сказал мне: ну, матушка, я же взял с него слово не вредить моим людям!

– Абдаллах всегда был смелым мальчиком, – не сдержала улыбки Зубейда.

– Это не смелость! Это глупость и безрассудство! А самое главное, он отнекивается в ответ на все мои просьбы прочитать книгу ибн Саида: мол, мне не до старых сказок!

– Он не верит в волшебную силу нерегиля? – усмехнулась Ситт-Зубейда.

– Абдаллах считает его талантливым полководцем и хорошим воином, а все остальное числит по ведомству старушечьих россказней и детских страшилок, – развела руками Мараджил. – Переубедить его у меня не выходит.

Зубейда не стала говорить, что переубеждать аль-Мамуна незачем. Даже без помощи нерегиля хорасанские войска неумолимо продвигались к столице. Парсы уже стояли под Хулваном. Точнее, за Хулваном – жители города вышли к Тахиру ибн аль-Хусайну в зеленых одеждах Мамунова дома и признали его законным халифом аш-Шарийа. Хулван сторожил широкий проход в горах Загрос, а дальше равнины аль-Джазиры стелились под ноги хорасанской коннице подобно праздничному достархану. Дорога на столицу была открыта, и судьбе династии предстояло решиться в ближайшие месяцы. Мадинат-аль-Заура не выдержит долгой осады – это было известно даже продавцам харисы на базарах в самых бедных кварталах.

Впрочем, об осаде стоило поговорить отдельно. Ибо даже несколько месяцев боев могли истощить силы хорасанцев – в особенности если под знамена аль-Амина встанут воины Абны. Халиф способен выставить сорокатысячное войско, а это во много, много раз больше, чем армия под командованием молодого Тахира. И еще неизвестно, удастся ли аль-Мамуну заручиться поддержкой корпусов тяжелой хорасанской конницы: командующие «Красных» и «Бессмертных» никогда не поддерживали мятежников, благоразумно дожидаясь, когда судьба сама решит, кому править. А без них решившуюся на осаду столицу взять будет ох как нелегко…

Вот почему, получив послание от Мараджил с предложением встречи, Зубейда знала, о чем пойдет речь. Знала и подготовилась к разговору.

– Я прочитала письма Джаннат-ашияни, – перешла к делу мать аль-Амина. – И я склонна верить твоему астрологу, сестрица.

Парсиянка мрачно склонила голову.

Дата «491 год аята» проступала в расчетах звездопоклонников и ашшаритов с одинаково зловещим предсказанием – мрак и тень над миром, наступление времени страха и бедствий.

– Аш-Шарийа нужен халиф, способный противостоять тени с запада, – твердо проговорила Мараджил.