Зубейда поежилась:
– Шах Заххак плохо кончил…
Мараджил стиснула в пальцах край абайи и жестко проговорила:
– Мальчик подрастет, и его мать двинет на нас джунгарские тумены. А Страж найдет способ поддержать ее. Он сумел убить халифа один раз, сумеет и другой.
И парсиянка вскинула на Зубейду ночные, бездонные глаза.
Мать аль-Амина помолчала.
А потом тихо проговорила:
– В этом мире ни юноша, ни женщина, ни младенец не вольны в своей судьбе. Все, что случится дальше, не в человеческой воле, но лишь в воле Всевышнего, и на нас с тобой нет крови этих людей.
Зубейда провела ладонями по лицу.
– Да совершится предначертанное светилами, – тихо отозвалась Мараджил.
Обе женщины низко поклонились друг другу.
Зубейда встала первая. Парсиянка поклонилась еще раз, а потом поднялась на ноги, прижала руки к груди и сказала:
– Знай, что я обязана тебе, Ситт-Зубейда.
И, низко склонившись, поцеловала ей руку.
* * *
* * *
Вода в чашке замерзла.