– Но какое воздействие на подсознание! А это значит, мы столкнулись с каким-то магическим ритуалом.

– У вас безудержная фантазия…

– И это не все! – ничуть не смутился эксперт и откинул крышку люка в полу. – Прошу сюда!

Они спустились в тесный подпол, и при свете фонарика Савватеев увидел отведенный в сторону деревянный стеллаж, за которым оказался вход в еще одно подземелье, выложенное кирпичом.

– Обнаружил старым казачьим способом, – похвастался криминалист, – без всяких приборов… Идите за мной!

В сухом каменном подвале на стенах висели веревки, точеные деревянные блоки, пустые кожаные мешки и какая-то старая, посконная одежда. На толстых чурках, как украшение, стоял расписной сундук с откинутой крышкой, возле которого и остановился эксперт:

– Взгляните сюда!

Он натянул пленочные перчатки и извлек почерневшую, тяжелую чашу на цепях и кованой, узорчатой треноге.

– Золотая, что ли? – подавляя приступ душного, изматывающего неудовольствия, спросил Савватеев.

– Нет, она медная. – Душа и голос криминалиста трепетали. – И ценность не в металле… Возраст чаши – не менее двух тысяч лет! Обратите внимание на боковые поверхности. Здесь хорошо сохранился узор… Это звериный скифский стиль!

– Значит, хозяин базы занимался археологическими раскопками?

– Исключено! Чаша никогда не была в земле. Вы представляете, что делается с медью, когда она попадает, например, в курган?

– Не представляю…

– Мало того, ею совсем недавно пользовались. Что-то сжигали, и скорее всего, масло… Довольно свежая копоть! – Он поставил чашу с треногой на пол и достал темную пузатую бутылку. – А вот и само масло… Чувствуете, какой аромат? Тут еще есть…

Запахи тоже начинали раздражать Савватеева.

– Я не совсем понимаю, как все это относится к поискам правозащитника, – проговорил он. – По-моему, вы отвлекаетесь от дела…

– Еще как относится! – Эксперт вытащил из сундука развязанный узелок с костями: – Глядите, Олег Иванович!

– Это человеческие кости?

– Нет, скорее всего, берцовые кости животного… Но они закопчены и обожжены в огне! Почему они здесь? Вместе с драгоценной чашей?

– Не знаю, – утомленно обронил Савватеев.