– Да бог с ним, говори…

– Я за стариками сквозь дырку наблюдал… Там дверь железная, но железо тонкое, и когда варили, электродом дырок нажгли. В верхней части, где к уголку приваривали… Можете проверить!

– Ладно, я понял. Давай дальше.

– Ну вот, я время от времени смотрел – спали. А потом гляжу, встали и стоят посередине будки, разговаривают…

– О чем?

– Они тихо говорили, я через слово только понимал. Но смысл такой… В общем, они спорили. Один говорит, надо через двери уходить, а второй, мол, пойдем через стену. – Диверсант перешел на шепот: – Говорит, если через двери, то кого-то придется убить. И другие старики его вроде поддержали, дескать, нельзя нам земных людей убивать. Эту фразу я точно расслышал – «нельзя нам земных людей убивать»! Я тогда еще не сообразил, что это они про меня говорят. Если бы так же дверь вышибли, как стену, меня бы точно убило этим полем! И так кровь из ушей… Вы понимаете, товарищ полковник?

– Понимаю, дальше что?

– А дальше вообще началось… невероятное. – Блестящие глаза Филина вдруг потухли. – Смотрю, один встал у стены… Этот, который на полусогнутых ходит!.. Примерно в метре и руки так выставил… Нет, не могу я рассказывать! Чудно и страшно! И почему-то слезы наворачиваются. – Он утер лицо рукавом и отвернулся. – Вы простите, товарищ полковник… Остальные трое за руки взялись – один в середине, двое по краям… И те, что по краям, положили руки на плечи этому… У стены который встал… И мне сразу стало не по себе, сначала затошнило!.. Потом судорогами сводить начало, прямо скрючило! Чувствую, на глаза давит, а самого сначала прижало к двери, приплюснуло…

– Чаши у них не было? – спросил Савватеев.

– Какой чаши? – опешил Филин.

– Медной, со скифским звериным стилем…

– Нет, чаши не было… И вообще в руках ничего не было!

– Ладно, продолжай…

– Я уже больше ничего не видел, что там в будке делается. – Голос его стал жалостливым, страдальческим. – Только смотрю, меня от земли оторвало, как в невесомости!.. Ногами в воздухе болтаю! За крышу схватился, чтоб выше не подняло!.. И тут слышу, вроде бы кирпичи осыпались или в ушах так защелкало… Потом резкое облегчение, и я упал под дверь. Ни рукой, ни ногой, будто сверху плиту положили… Секунд двадцать пролежал так, сознания не терял, но как во сне… Опомнился – весь в крови, из носа, из ушей… – Прапорщик вновь оживился: – Товарищ полковник, я же из морпехов пришел, знаю, что такое кессонная болезнь. У меня все признаки!.. И ощущения, будто через торпедный аппарат десантировался.

Савватеев посмотрел на него без всякой надежды: гримаса муки на лице, безумные, воспаленные глаза в узких щелках…