Утром его нашли мертвым. Сидящим в кресле за столом с очень умиротворенным лицом и загадочной полуулыбкой на тонких губах. Окно было распахнуто настежь, и холодный ветерок пошевеливал на столе аккуратно сложенные бумаги…

Романов вернулся последним изо всех витязей, успев как раз на похороны. В Походе Пяти Дружин погибло семнадцать участников. Еще двое — просто исчезли, о них не говорили, и лишь Батыршин, в чью дружину они входили, рассказал об этом — и только Романову. Двое дружинников изнасиловали девушку в одной из деревень, через которые проходила дружина. Батыршин приказал зарыть насильников в землю — связав проволокой, голыми, заживо, вниз головами. За них просила даже сама изнасилованная, просили деревенские, потрясенные жестокостью казни. Но Батыршин не стал даже обсуждать свое решение. Просто сказал над местом, где казнь совершилась, что таким будет наказание за изнасилование для любого дружинника.

Они с Батыршиным говорили про тот случай сразу после того, как стало опадать пламя погребального костра Хегая Ли Дэ. Было душно, пасмурно, с моря дул влажный ветер, в порту тревожно перемигивались огоньки. А от костра, возле которого в несколько сплошных плотных колец стояли люди, слышался высокий голос Антона Медведева — мальчишка пел своего любимого однофамильца и кумира, пел странную, вроде бы совершенно неподходящую песню про каких-то Карлсонов…

«Смотри нам в глаза», — подумал Романов, отворачиваясь от замолчавшего Батыршина — к пламени костра.

Смотри нам в глаза.

Если сможешь…

Ральф Бек ждал возвращения Романова к тому моменту, когда дружина добралась до Владика, уже несколько дней. Бывшая подлодка торговцев органами всплыла прямо в порту Владика. У немцев было двое убитых — охрана обосновавшихся на благоустроенной базе, построенной еще в мирные времена по договоренности с китайцами «хозяев жизни», была многочисленной, но — трусливой, с суши база просто не имела входов, а атаки с собственной подлодки никто не ожидал. Не мог себе даже представить.

Бек привез восемь мешков, набитых головами — мужскими, женскими, детскими. И четыре — с золотом в монетах. Он сдал все это Большому Кругу, как отчет о проделанной работе, — и тут же уплыл обратно к себе на север на все той же подлодке, которую попросил себе. Управляли ею уже сами юные немцы. Рулевой, впрочем, был жив — его держали в рубке, как ценный говорящий справочник.

Без рук и ног.

* * *

Весь следующий после возвращения день Романов инспектировал фабрично-заводские училища — открыто их было в городе шесть, на базе бывших средних школ. А потом его ждали на симпозиуме физиков, куда ходить вообще было небезопасно, — там дело доходило до драк между приверженцами Ошуркова и Батыршина. Женька не поехал с ним никуда, отпросился. Он чувствовал, что очень, просто чудовищно устал, и от этой усталости надо было срочно отвязаться, иначе был риск, что она останется навсегда, Белосельский это знал. Предыдущую ночь он спал в кабинете Романова и не отдохнул. Просто не смог заставить себя расслабиться.