– Бангкок?!

– Да, Бангкок.

– Одиннадцатого июня?

– Одиннадцатого. Разве эту дату забудешь!

– Вы ничего не путаете?

– Как тут спутаешь! Отвезли и поехали домой. Да что с вами происходит, герр О’Брайен?

– Что со мной происходит? Дело в том, что тем рейсом летел я сам! Из Лондона!

Настала очередь остолбенеть Винтерману. Некоторое время он неподвижно смотрел в отражение свечи в глазах О’Брайена, потом, придя в себя, проговорил срывающимся голосом:

– Вы сами ничего не перепутали, герр капитан?

– Абсолютно ничего! Кроме меня этим же рейсом вместе с тремя сотнями других пассажиров летели ещё девять человек, находящихся сейчас в Нью-Россе и Семигорье. Из них семь женщин и двое мужчин.

– Семь женщин! В это трудно поверить.

– Тем не менее это так.

– А н-нет ли среди этих семи Женни Миллер, моей сестры? – прошептал Винтерман. Его трясло, как в лихорадке, глаза светились неестественным болезненным огнём. О’Брайен чувствовал, что у него самого сердце готово выскочить из груди.

– Женни Миллер погибла при авиакатастрофе, – тоже переходя на шёпот, произнёс он. – Теперь я понял, почему мне казалось, будто я где-то видел вас. Те же светлые вьющиеся волосы, тот же взгляд, тот же подбородок, движения головы – всё, всё одно к одному. Вы похожи на…

– На кого?

– На свою племянницу Марту.

– Марта! Она жива?

– Да.

– О-о, бедная девочка!

Курт Винтерман потерял равновесие и, чтобы не упасть, опёрся о какую-то стойку; уголки его рта опустились, по щекам побежали крупные слёзы, в груди заклокотало. Найдя в себе силы, он привстал на коленях и протянул руки к собеседнику.