– Ты хоть думаешь, о чём говоришь? – сказал он, после затянувшегося молчания.

– Я всё обдумал.

– Точно? Ты всё взвесил?

– Да, всё.

– Ну, допустим, мы оставим тебя. А что я скажу твоей матери?

– Она меня поймёт.

– Ой ли!

– Поймёт, ручаюсь вам.

– А Майя?

– Она будет меня ждать.

– А поймут ли они меня? Не скажут ли они, что я попросту бросил тебя и тем самым погубил?

– Они поймут и вас. Я уверен, они будут признательны вам за предоставленную мне возможность продолжить поиски.

– Ладно, положим, тебе повезёт, ты тут выживешь один, допустим даже, что ты найдёшь отца живым. У меня к тебе вопрос: как вы возвратитесь домой?

– Мы возвратимся на «Ирландии». Вы отвезёте беженцев из Грюненсдорфа, потом снова придёте сюда и заберёте нас.

Впервые за много дней на лице О’Брайена заиграла весёлая, озорная улыбка.

– Не кажется ли тебе, Серж, что слишком уж ты лихо закрутил?

– Нет, капитан, не кажется. Закручено в самый раз. Я думаю, мой отец стоит того, чтобы, повторив поездку, вернуться за ним.

– Крепко же ты любишь его.

– Я не знаю, можно ли моё отношение к нему измерить любовью. Я жду вашего решения, капитан.

Продолжая улыбаться, О’Брайен потянулся, расправляя плечи, и сладко, со смаком, зевнул.