– Потрясающе… – только и выдал Шифс. И это был один из тех редких случаев, когда Маттершанц готов был с ним полностью согласиться.

Лиловое пятно, тем временем, рассыпалось на миллиарды светящихся точек, облаком окутало черную гидру Строителя, поглощая ее без остатка. Некоторые светлячки плоти и крови Романова гибли безвозвратно, навсегда похороненные в непроницаемой темноте Строителя… Но большинство все же сумело охватить гидру кольцом, потом перебросить поперечные и продольные линии света через гибкое текучее тело Строителя и замкнуться в светящуюся сеть, в которой бессильно бился самый грозный враг бездомных ныне помощников, запертых внутри своих золотистых кораблей.

– Вот это и есть начало конца, – объявил Директор. – Теперь нет силы, способной противостоять этому существу.

Он вздохнул, невесело улыбнувшись своим мыслям.

– Кхе-кхе, – откашлялся Маттершанц, – а про зернышко в ботинке вы забыли?

Директор посмотрел на Шиффса, тот только непонимающе пожал плечами.

Маттершанц медленно подошел почти вплотную к обзорному экрану, ласково и осторожно провел кончиками пальцев по поверхности, и остановил руку на едва видимой серебристой точке, устремившейся по направлению к Романову.

– Можно вытерпеть мозоли, можно смириться с давлением, малым или большим размером обуви, но никто еще не смог смириться и забыть о крошечном зернышке под пяткой, попавшем туда совершенно случайно, – перевел он на свой язык древнюю поговорку про камешек в ботинке.

Лиловая сетка, стянувшая в одну точку черную гидру Строителя, выпустила навстречу неожиданному противнику тонкий щуп энергии. Серебристая точка не обратила это никакого внимания, продолжая приближаться к самому сердцу лиловой каши перед нею.

– Что это? – спросил Директор, кивнув на нового игрока на шахматной доске сражения.

– Капитан Морган, я думаю, – скрипнул зубами Шиффс, который понял, что Маттершанц снова оказался прав в глазах Директора.

– Да, именно он, – подтвердил тот. – А вернее, то, во что он превратился.

– Разве Ричард Морган подвергся изменению Романова? – недоуменно спросил Шиффс.

– Хуже, друг мой, – без тени иронии сказал Маттершанц, – его сохраненные эмоции, память и чувства превратили его в человека, способного разрушить целый мир, все миры на своем пути.

– Но ради чего?

– Ради жизни своих друзей и любимых, – безразлично пожал плечами Директор. – И это значит…

– Это значит, что такой силе противостоять невозможно, – закончил за него Маттершанц. – Остается только надеяться, что капитан Морган не захочет заодно стереть из памяти еще и нас, вернувших его в эту жизнь когда-то. Ему, знаете ли, может и не понравиться тот факт, что мы сделали из него запасное оружие для убийства не то Строителя, не то Романова, не то самого себя.