После подобных разговоров за жизнь мой спутник спросил – а что, собственно, я надеюсь найти на этой вилле в Конакри?

Я ответил, что прежде всего одну очень вредную бабу, которую мне нужно ликвидировать на месте.

– И только-то? – заметно удивился Барух.

Вслед за этим он высказался на тему того, что для этого лететь туда мне лично было вовсе даже и не обязательно. По его словам, достаточно было просто «нанять толкового стрелка с опытом и репутацией».

На это я уточнил, что перед ликвидацией эту бабу всё-таки желательно немного допросить.

Барух откровенно не понял, что тут такого уж сложного?

Я спросил – в курсе ли он насчёт того, что там вообще-то торчит штук пять одинаково одетых и причёсанных, а вдобавок ещё и явно вооружённых, похожих друг на друга бабенций, из которых меня, вообще-то, интересует только одна, «единственная и неповторимая»? Так что без взятия этой самой виллы штурмом обойтись ну никак не получится…

Выслушав меня, дорогой товарищ Клойзнер, он же Клогнак, сказал, что теперь ему стали несколько понятнее все эти связанные с нашим перелётом суета, срочность и секретность. Хотя, по его словам, лично он всё равно терпеть не мог всех этих «тайн мадридского двора».

А в остальном он сказал, что раз уж личности находящихся в доме баб придётся уточнять, к ним он постарается отнестись «с осторожностью», а вот всех остальных, кто попадётся под руку, «его ребята» будут валить наповал и без разбору. При этом Барух уточнил, что у него уже «всё давно готово».

Как оказалось, дорогой товарищ Клойзнер развил в Конакри, в преступном мире которого он был явно не самым последним человеком, весьма бурную деятельность.

Меньше чем через час, после того как колёса нашего «Хорнета» коснулись потрескавшейся бетонки аэропорта Гбессиа (там всё было, как и везде в этих краях – старые ангары, очень мало новых и многомоторных самолётов, немногочисленные DС-3/С-47 в роли главных «региональных авиалайнеров» и обширное, оставшееся явно со Второй мировой, заваленное остовами четырёхмоторных «Либерейтеров» и «Ланкастеров» самолётное кладбище позади стоянок), мы уже были на его «базе».

Это был некий провонявший рыбой, куревом и чем-то непоправимо прокисшим, заставленный штабелями каких-то ящиков, бочек и бидонов, грязноватый то ли гараж, то ли склад, то ли просто «рыбацкий сарай» в примыкавшей к местному порту очень условной «промзоне».

Над входом красовалась крупная, порядочно облупившаяся надпись «La societe de transport Clognac», а за сараем просматривалось ленивое зеленоватое море с чайками и притопленными на мелководье ржавыми руинами каких-то некрупных торговых судов.