– Прорвемся, – я разозлился, – мне гадалка нагадала, что я на суше помру, а не в море. Прорвемся.

Я оглянулся: отставшая «Вредина» пыталась лавировать, чтобы догнать нас. Марун поймал ветер и не хотел уходить с него. Посматривал на нас от руля, ожидая приказа. А что тут прикажешь….

Команда бегала, разнося концы по местам, наш отряд одевался в броню, матерясь и сплевывая за борт. Только Старшой стоял, спокойно облокотившись на планширь.

– Ну что, уважаемый Марун, есть у нас шансы уйти?

– Нет, командор. Пока будем разворачиваться, да с полными трюмами…

– А если вперед, на прорыв?

– Боковые сейчас начнут разворачиваться за нами, а когда пойдем мимо заградительного отряда, те попортят нам паруса, даже если отобьемся от абордажа. Семь кораблей – это серьезно.

– Обидно. Не расстраиваетесь, что связались с нами, Марун?

– Командор, я погибну капитаном корабля. Это и так больше, чем я мог раньше мечтать.

– А чьи это корабли?

– Флагов нет, но перед атакой поднимут. Юл нам что-то семафорит, но не разобрать.

– Ладно. Окропим палубу красненьким.

– Старшой, мне не нравится твой настрой, – я разозлился еще больше, – на тебя люди смотрят.

– Ты прав, извини, – и заорал: – Орлы! Судьба дарит нам еще семь кораблей. Когда будете захватывать, сильно их не портите, они нам еще пригодятся.

Бойцы заржали. Так-то лучше.

– Флаги поднимают, командор! И в дрейф ложатся! – заорал Марун. – Это не атака.

Мы уставились на ближайшую шхуну, которая стала разворачиваться к нам бортом. На центральной стеньге стал подниматься флаг. Трехцветный флаг. Только, в отличие от нашего, белая полоса не отделяла васильковую и красную части полотнища, а перечеркивала их крест-накрест по диагонали двумя белыми мазками.

Старшой засмеялся:

– Ложимся в дрейф, капитан Марун. Это друзья.