Аль-Йакуби немного рассказал про жизнь сотрудников. Упомянул, что в Центре есть специальный сад под крышей – с тропическими растениями, для отдыха сотрудников. Райский сад в Аламуте! Майе это что-то смутно напомнило… Затем, после ни к чему не обязывающей беседы о нынешней погоде и архитектуре строящегося Тегерана, Махаб аль-Талир, очаровательно улыбнувшись, перешел к делам.

– Согласно мандату нашей инспекции, господин аль-Йакуби, во время процедуры забора проб все сотрудники должны находиться в своих жилых помещениях. Вам надо оставить самый минимум…

– Сотрудники остались только в Центре контроля и Главном зале, – с готовностью доложил хозяин Центра, – все остальные отпущены в жилой корпус.

– Хорошо. И еще, я должен вам напомнить, что по условиям проведения инспекции ваша радиостанция не имеет права посылать никаких сообщений… Это решено?

– Да, господин Махаб. Связь военной РЛС выведена на центральный динамик.

– Очень хорошо.

– Я прилагаю все усилия, – вдруг с необычайным пафосом проговорил сириец, – чтобы вы, господин Махаб, и ваши коллеги убедились в том, что Иран заинтересован исключительно в мирном атоме. И не более того. Мы можем начинать, господин Махаб…

Махаб аль-Талир, улыбнувшись своим располагающим, смуглым и благородным лицом, только кивнул.

…Поляков Махаб, видимо, взял в инспекцию исключительно для хозяйственных работ: к моменту спуска их на первых этаж Главного операционного зала все польские сотрудники куда-то подевались. Некоторые из них, как знала Майя, монтировали у белой пирамиды, над корпусом экспериментального реактора, красный цилиндр с устрашающими надписями и эмблемами радиационной опасности. Американцев Махаб тоже куда-то отослал: вероятно, бродить с дозиметрами по территории. Оставались только Майя, задумчивая Кириаки, Махаб и рослые, белокурые шведы – человек десять мужчин и две женщины с лицами суровых валькирий. Они сразу же закатали рукава своих белых халатов, и на фоне этой белизны заметны были густые рыжие волосы на мускулистых руках. Какую функцию были призваны выполнять эти создания, Майе было совершенно неясно.

Они двигались по коридору к Главному операционному залу, как процессия индийского набоба. Впереди вышагивал низкорослый сириец, блестя своими очками. Затем важно, высоко подняв голову в платке шейха, плыл Махаб аль-Талир – как черный лимузин в своем безукоризненном костюме. Потом следовали Майя и Кириаки, а уже за ними шли шведы своей железной, дисциплинированной когортой. Свинцовые тени, отбрасываемые лампами дневного света на низком потолке, перебегали по их лицам, по белым халатам, как клубы дыма.