– У вас хорошее чувство юмора, мистер Гассельбахер! Любите Грэма Грина?
– «Нашего человека в Гаване» я читал трижды, – улыбаясь, говорит посетитель, вставая с диванчика. – Это моя любимая книга. И еще «Комедианты».
Они пожимают друг другу руки – крепко, как видно, от души. Мистер Гассельбахер молод, подтянут, под свободным и немного – по моде – мешковатым костюмом от Bochano чувствуется тренированное тело. И еще кое-что. Гость смеется:
– Не мешает эта пушка за спиной возиться в саду, Александр Григорьевич?
Заратустров улыбается и парирует, подавая человеку бокальчик:
– Ну, я думаю, не меньше, чем вам – степень доктора философии, Владимир Петрович… За встречу.
Выпив вина, оба садятся на плетеные стулья. Заметив жест Севастьянова, полезшего во внутренний карман своего коричневого пиджака, полковник упреждает его.
– Нет, Владимир Петрович, сегодня мой черед вас угощать… Вот, берите. Vegas Robaina Famosos, ручная.
Севастьянов явно оценил угощение из пачки, вынутой полковником из широкого кармана голубой куртки. Обрезая кончик предложенной гильотинкой, гость небрежно роняет:
– Тихо тут у вас?
– Тихо, Владимир Петрович, тихо… Но вы же знаете мой принцип: на Аллаха надейся, а верблюда-то привяжи. Бисимиллах!
Гость смеется. Зажигает огонек Zippo.
– А я думал, у вас принцип «abreg ad habra», Александр Григорьевич.
– У нас у всех такой принцип, Владимир Петрович. У всего Спецуправления «Йот». Как там в Москве?
Гость одними глазами показывает на окна; Заратустров, поудобнее устраиваясь в кресле, кивает. И кивок этот, незаметный в распаренной, млеющей атмосфере греческой сиесты, прекрасно понятен собеседнику: можно говорить, подслушивающих устройств нет, хозяева – верные люди.
– В Москве? – рассеянным эхом отзывается Севастьянов. – Как всегда, Александр Григорьевич, перестановки, кадровые игры… Румянцева сняли, двинули на Генпрокурора, а Карташова вроде к нам. Пока и. о. Хорошо хоть наш, из Ленобласти.
– ФСБ?
– «Грушник». Это ведь серьезнее ребята.
– Ну да.
– На татами с президентом ходит, как на чай… Понимаете?