Состав же тем временем подошел совсем близко. Молясь, чтобы в товарных вагонах оказалось нечто умопомрачительно взрывоопасное, Степан сорвался с места и пулей понесся вперед. В считанные мгновения преодолел разделяющее его с паровозом расстояние и, нажав на кнопку активации, запустил свое устройство аккурат в головной вагон через верх. Крыши у вагона, естественно, не было, слышно было как связка гранат гулко ударилась обо что-то металлическое.

Ну вот и все, пора. Уносим ноги туда, откуда пришли, и делаем это быстро. Теперь уже никакая конспирация не нужна, ничего не нужно кроме скорости. Ежесекундно рискуя получить пулю, Степан по прямой несся к ожидающим его людям. Перевалился через бугор, выдохнул с невыразимым облегчением, когда встретился глазами с Улушей.

— Сейчас рванет, пригнись, — сказал и сам зарылся носом в землю, предварительно накрыв своим телом ведунью.

Девушка никак не отреагировала, лежала неподвижно, словно манекен, умудряясь при этом дышать так тихо, что грудь ее едва вздымалась.

Какое-то время ничего не происходило. Все также светило солнце, выводила свои замысловатые трели какая-то птица, да кружили вокруг назойливые мухи, стараясь доставить притихшим, вжавшимся в землю людям, как можно больше неприятностей. Затем внезапно вдруг стало тихо. И именно в этот момент, когда замерло все живое, прозвучал наконец долгожданный взрыв. Так, словно что-то лопнуло. Словно треск разорвавшейся материи. Или Степану просто показалось, что это было тихо?

Спину обдало горячим воздухом вперемешку с пылью — это взрывная волна пронеслась над их укрытием. Он поднял голову, протер рукавом слезящиеся глаза и слез, наконец, с Улуши. В голове звенело, из носа текла кровь. Из носа ли? Нет, кровь течет из ушей. Вот почему взрыв прозвучал только один, в самом начале. А ведь земля по-прежнему продолжает содрогаться, ходором ходит земля.

Поднялся выше, высунул голову над бугром. Ближайших ангаров, как таковых, не было, на их месте сплошная стена огня с клубами едкого черного дыма, запах от которого чувствуется даже здесь. А взрывы продолжаются, следуют один за другим, сплетаясь в адскую, хоть и неслышимую его уху, немыслимую какофонию. Словно невидимый дирижер руководит этой бесконечной чередой разрывов.

Степан поднял к глазам бинокль и замер на некоторое время, любуясь представшим перед ним зрелищем. На первый взгляд казалось, что горело само небо, но нет, это не огненные цветы распускаются — это взрываются дирижабли в воздухе, а их смертоносный груз, напалм, стекает к земле золотым дождем, для того чтобы выжечь на ней все живое.