– Спи, – посоветовала Алиса. – Завтра тяжёлый день.

– Алиса, можно вопрос? – неожиданно для себя обратился к девушке Ромунд.

– Можно. Но не обещаю, что отвечу.

– Алиса, что будет с артефактом, когда мы его достанем? Кому достанется сила, которую мы хотим отобрать у других? – чеканя каждое слово, спросил Ромунд.

Девушка медленно повернула голову.

– Мы передадим его командующим, и Командор позаботится о сохранности.

– Сила не может храниться, – перебил Ромунд, чувствуя, что не получит адекватного ответа, – никем и ничем. Она создана для того, чтобы действовать. Верить в лучшее я давно перестал. Остаётся надеяться, что наши труды не послужат злу, – произнёс юноша, и провалился в сон. Алиса осталась сидеть рядом с костром, внимательно вглядываясь в умиротворённое лицо спящего ординарца.

* * *

После взятия варварской крепости, согласно распоряжению Багратиона, бойцам выделили пару часов заслуженного отдыха. Солдаты, маги Сюреала, и выжившие чародеи Республики спустя несколько минут после боя забрели под навесы самодельных палаток и по большей части провалились в счастливые объятия сна. Лишь немногие позволили себе потратить несколько минут на латание ран и вскоре присоединились к отдыхающим товарищам.

Единственным человеком, который не мог отрешиться от недавних событий и спокойно заснуть, был Харгул. Усевшись подле спящих бойцов своего десятка, он отрешённо блуждал взглядом по земле, не смея поднять взор на руины пылающей крепости. В его ушах стоял многоголосый вопль сгорающих под горой людей.

Казалось, весь мир сошёл с ума.

Эмми проснулась за полчаса до общего подъёма. Вокруг вперемешку лежали почивающие солдаты. Стояла непробиваемая тишина, лишь изредка нарушаемая громким треском горящих останков варварской крепости.

Протерев глаза, девушка увидела сгорбленную фигуру Харгула, мерно раскачивающуюся в такт дыханию. Бледный командир перебирал в руках кусок серой ткани, проводя ею по пальцам и ладоням, словно стараясь стереть налипшую грязь.

Подойдя к десятнику, девушка присела рядом, и долгое время молчала, разглядывая напряжённое лицо Харгула. На его лбу и висках выступили вздувшиеся вены, а густые брови были сдвинуты к переносице. Эмми понимала его состояние, но старалась убедить себя, что сотворённое и её руками было необходимо во благо общему делу. Впрочем, объяснения и самовнушения были тщетны: слишком ужасным было деяние, чтобы найти для него подходящее оправдание.

– Мои руки в крови! – хриплым голосом проговорил Харгул. – Посмотри! Я не могу их очистить! – воскликнул он, протягиваю девушке раскрытые ладони: они были чище, чем у младенца.