Ро недоверчиво смотрит на Фортиса:
— Душа мира? Это что, шутка такая?
Я внимательнее всматриваюсь в мерка, потому что мне совсем не кажется, что он шутит.
— Что ты такое говоришь, Фортис?
— Пятая — Воробей — никогда не была шуткой. Но она и реальностью не была до этого момента.
Наконец заговаривает Лукас:
— Тогда что она такое?
— Что-то вроде предохранительного устройства, кроме всего прочего.
Тима кивает:
— Кроме нас, ты хочешь сказать.
Фортис пожимает плечами, хотя мы все прекрасно знаем, что слова Тимы не вопрос.
— Воробей задумывалась как все то, чем не являются Лорды. Печаль, и любовь, и гнев, и страх, — говорит он. — Как вы, да. Но она должна была стать чем-то большим, чем-то вроде суммы всего этого. Предназначение Воробья — стать единственным шансом, который у нас есть как у расы, сохранить все то, чем мы всегда были. То, что делает нас людьми.
— И что же это такое, Фортис? — спрашиваю я, но не уверена, что он и сам это знает.