— Ты думаешь, Дэн выживет?

— Не сомневаюсь. Куда он без нас, а мы без него. Мы — единство. Так парни?

Все соглашались.

— Здорово, — говорил Сайрус, — вы придумали с этими огнями. Если б не они, болтаться нам на рее.

— Это не мы, — признался Сол, — это Дэн придумал. Поначалу мы с Брайаном думали, пустая затея. Баловство. Вышло совсем по-другому. Мы победили благодаря этих огней. Дэн все придумал. Капитан то же молодец. В бой бросился. Но туго бы нам пришлось. Может, и выкрутились, но скольких из нас не вернусь домой.

Мария Петровна не находила себе места. Две ночи и два дня Дани не было. Он не возвращался. Она заглядывала в комнату, смотрела на пустую постель. Где он, где ее сыночек? Аркадий Аркадьевич не отходил от нее. Она не могла обрести покой.

— Аркадий, де же он? Где он? — повторяла она — Когда он появится? Ведь он вернется, правда? Он не может не вернуться. Аркадий, он вернется. — То ли спрашивала, то ли утверждала вопреки всему.

— Вернется. Вот увидишь, Маша, вернется. Он задержался. Молодой парень, они порой задерживаются. — Говорил Аркадий, словно Данька ушел на дискотеку, пошел провожать девчонку и задержался. — Подождем. Задержался. Он обязательно вернется.

— Вернется! — нервно говорила Мария, качала головой. Голос прерывался, но она упрямо повторяла, — Вернется. Ты же знаешь, что вернется.

На третий день ближе к полудню Аркадий Аркадьевич сказал, что съездит в музей.

— Маша, ты как, если я съезжу в музей. Я быстро обернусь. Ты ничего?

— Да, да. Аркадий, езжай. — Мария Петровна вряд ли понимала, что говорят ей и что она отвечает. Аркадий уехал, он просто не мог больше смотреть на страдание этой женщины. Он вернулся через пару часов. Взглядом спросил: вернулся? Мария отрицательно покачала головой. Так они сидели до конца дня. Мария соскакивал, брела к комнате сына. Останавливалась на пороге. Замарала, не смея заглянуть в комнату. Открывала дверь, возвращалась к дивану, не видя ничего вокруг. Падала на диван, снова вставала и бесцельно ходила о комнате. Диван, обеденный стол, кресла. Телевизор вспоминали своего Даню. Стояли в молчаливом унынии. На тумбочке в комнате Даньки плюшевый мишка моргал глазами, пряча слезы. Глаза смотрели на пустую постель, где дожжен лежать его хозяин, его маленький мальчик, его друг. Пришла долгая ночь, и с ней пришла тьма. Она вспоминала о свете ночника, который больше не мешал ей. Она впивалась острой тоской в душу Марии Петровны. С наслаждением терзала ее, упивалась болью.

— Маша, ты бы прилегла здесь на диване. Немножко. Тебе надо отдохнуть. Я подежурю. Как он появится, я разбужу тебя.