— У нас проводят. К Брайану все обращаются. На "Скитальце" костореза нет. — Потом пояснил. — Косторезом доктора называют.

Павел снял повязку.

— А это что за веревки? Ими валенки подшивать.

— У Брайана всегда иголка с ниткой с собой. Рубашку подшить, рану заштопать. Это ниточки. У него других нет.

— Варвары! Садисты! Твоего Брайана или в тюрьму или в сумасшедший дом. Как он извлекал пулю?

— Просто. Он нож нагрел над свечой. Разрезал. Мне в зубы дали деревяшку, что б не кричал или зубы что б не сломал. Ребята меня за руки и за ноги держали. Потом он поковырял и пулю достал.

Марию Петровну ударила резкая боль, пронзило все тело. Она проедставила, как какой-то мужик вонзает в тело ее ребенка грязный нож. Ковыряет в нем, что б достать пулю. Ее Даня лежит весь в крови на грязной кровати. Пьяная матросня, именно пьяная, в другом состоянии люди не могут так поступить, держат ее маленького мальчика за руки. Он кусает палку, что б не кричать. Она видит его глаза полные боли. Если бы Аркадий не подхватил ее, она упала бы, потеряв сознание.

— Так оперировать? Без наркоза?

— У нас нет наркоза.

— Он изверг. Не человек. Рана чистая. Давно тебя ранили?

— Дня три назад. Свен так сказал. Я после без сознания лежал.

— Хорошо. Вытащим эти веревки и наложим нормальный шов. Сейчас местный наркоз сделаю. Укол поставим.

— Дядя Паша, укол — это больно. Не надо уколов. И йод не надо.

— А как прикажете?

— Дернуть за веревочку и вытащить. Потом иголочкой зашить. Я матрос, пират. У нас и не такое случатся. Матросы не плачут.

— Даня, я врач, а не палач, не садист. По другому не могу. Я не пират, я — врач. Я не коновал, не плотник, я хирург. Тебе повезло, могло быть внутреннее кровотечение. Вы понимаете. Какое, вы безмозглые пираты!

— Дядя Паша, деваться был некуда. Жестокая необходимость. Вы их не ругайте. Они хорошие.

— Так, поставлю укол, — Павел набирал лекарство в шприц

— Может не надо. Это так больно.

— Больно? А вот это? — Доктор показал на другой, старый шрам. — Это у тебя откуда?