Приподняв голову, я посмотрел на балкон и увидел, как на Зону опустились сумерки. На небе нельзя было увидеть появляющиеся в такое время звезд и Луну, поэтому не удивился, не обнаружив их. Хотя это не мешало насладиться видом, который сталкеры могут назвать завораживающим. Лежа на диване и смотря на небо, я вдруг заволновался. Не потому, что придется идти по такой темноте, лавируя между аномалиями, следить за мутантами и фанатиками, нет. Просто меньше, чем через два часа, начнется миссия, которую можно назвать самоубийством, ведь нам ничего неизвестно о лаборатории, сколько там охраны, какая там система защиты – в общем, ничего. А нам нужно не только проникнуть туда, запустить функцию самоуничтожения и выбраться оттуда целыми и невредимыми, но и успеть смыться до того, как дыра начнет разрастаться. И если я сделаю что-то не то или не смогу вспомнить что-то важное из своей прошлой жизни, это будет стоить жизни не только мне, но и всей команде, включая ребят.

Неожиданно на балконе появилась тень, и все мои мысли переключились на нее.

Заметив тайного посетителя, я пару секунд недоумевал и собирался узнать, кто это, но после расслабился, потому что понял, только один человек мог проникнуть в мою комнату через крышу. Положив голову обратно на диван, я сделал вид, что сплю, но в это время мельком наблюдал за Кошкой. Вот она выглянула из балкона, убедилась, что я сплю, и аккуратно прошла в комнату. Подойдя к дивану, девушка протянула руку к поясу, и послышался звук похожий на тот, когда вытаскивают нож из ножен – леденящий кровь и веющий смертью за версту, – и неподходящий к такой красоте. Мои глаза были закрыты, чтобы не выдать себя, поэтому я не мог в этом убедиться, но позже почувствовал, как Кошка приблизилась ко мне еще ближе и, нагнувшись, приставила острое лезвие небольшого ножа к горлу. Возможно, она догадалась, что за ней следили, либо просто проверяла меня, поэтому я продолжал смирно лежать на диване, ожидая развязки. Девушка оказалась не из терпеливых, поэтому на моей шеи появилась первая царапина. Дальше не было смысла ломать комедию, и я произнес:

– Убери свои когти от моего горла, иначе мы снова с тобой станцуем.

– А если я пришла ради этого? – В ответ спросила она. Ее голос был под стать ей самой: мягкий, как бархат, незабываемый, волнующий, томящий и – что уж тут врать – возбуждающий. Говорила она как настоящая кошка, на выдохе, что я чувствовал кожей этот теплый ветерок ее дыхания. Не убирая нож, она обошла диван и встала возле спинки. Открыв глаза, я увидел ее, склоненную надо мной и смотрящую прямо в глаза, и она все сокращала расстояние. Кошка собиралась меня поцеловать, и я не сопротивлялся, но, когда наши губы оказались в «опасной» близости, произнес: