За спиной мирно похрапывал Тамос, прижавшись к ней мускулистой мохнатой грудью. Она поерзала, потерлась задом о его причиндалы. Там наметилось шевеление, она перекатила графа на спину и воспользовалась, как раньше, ртом. На сей раз подействовало почти мгновенно.

Тамос, толком не проснувшись, застонал, но затем его рука скользнула вниз, принялась гладить ее волосы, и она поняла, что он больше не спит. Тотчас оседлала член, еще липкий от семени и ее смазки, и начала двигаться, а Тамос – со стоном ласкал ее бедра и груди. Она закрыла глаза и представила Ахмана.

Каждый раз, когда граф приближался к судороге, она приподнималась и склонялась к нему для поцелуя, пока его дыхание не выравнивалось. Затем начинала заново.

Вскоре Лиша почувствовала приближение собственного оргазма и ускорила темп, пришпилила графа к постели. Через секунду она уже кричала от наслаждения, а Тамос изо всех сил сжимал ее бедра. После нешуточного воздержания это продлилось долго. Когда наваждение пошло на убыль, она улыбнулась и крепче обхватила графа ногами, перешла на ровный, быстрый ритм и заново опустошила Тамоса.

Затем поцеловала его, но оба задыхались, и поцелуй сорвался, вылился в смех.

– Неописуемо, – повторил Тамос.

– Да, – ответила Лиша и не покривила душой, хотя желудок не согласился – его содержимое бурлило, как суп в забытой на огне кастрюле.

Она попыталась справиться с тошнотой глубоким вдохом, но через несколько секунд ей пришлось прикрыть ладонью рот, выскочить из спальни и проблеваться в уборной. Рвота уже превратилась в обыденный ритуал, и Лиша почти ждала ее – лишь бы скорее кончилась и можно было приняться за утренние дела.

А еще рвота всегда отзывалась острой болью в голове, и Лиша машинально потянулась к виску. И обмерла.

Впервые за несколько месяцев боли не было. Она не просто приутихла – полностью исчезла. Лицо напряглось, глаза увлажнились, и Лиша разрешила себе на минуту всплакнуть от радости.

Тамос уже оделся и дожидался ее за дверью. Она вышла голой, подавленной, но в то же время окрепшей. Он улыбнулся, укутал ее в одеяло и протянул кружку воды.

– Пьянство и танцы всю ночь напролет сказываются на всех. Вы промолчите обо мне, а я – о вас.

Лиша кивнула, взяла кружку и отпила.

– Мой брат, до того как стать герцогом, – продолжил Тамос, – всегда говорил, что лучшее лекарство от ночных излишеств – яйца с беконом. Я проверил и согласился, что лучшего не найти.

– Сейчас поищу, – сказала Лиша, благодарная за возможность чем-то заняться.

– Я бы и сам… – начал граф.

Лиша улыбнулась ему:

– Но ваша светлость никогда не варил яиц?