– Итак, у нас два часа, чтобы добежать до леса до прилета вертушек. И часов пять-шесть, чтобы добраться до берега. Отряд, слушай приказ: снаряжаем все магазины, какие есть, еду, цинки и прочие вещи оставляем здесь. С собой только оружие и патроны!

– Э, Долг, ты чего, нам же потом жрать захочется, – запротестовал Падла. – Днем-то мы чего делать будем, кору с деревьев обрывать?

– Никакого «потом» не будет, если мы не убьем генерала следующей ночью, – отрезал Долг. – Возьми «сталкерский коктейль». Это ко всем относится!

Цыган успокаивающе похлопал Падлу по плечу:

– У генерала в лагере жратва найдется, братан, ты только доберись дотуда.

Ворча под нос, Падла начал разгружать рюкзак.

Сидящий на прежнем месте с отсутствующим видом Сержант встрепенулся, завернул остаток шоколада в фольгу и сунул обратно в карман.

– А ведь мы кгутые, – с кривой усмешкой сказал он. – Втогой патгуль военсталов положили, да еще вегтушки. Я когда «кгокодилов» увидел, гешил, что все, хана нам. А мы отбились, а? Как это у нас вышло?

Долг резко повернулся к нему:

– У нас не было другого выхода. Встали и побежали!

* * *

Над Зоной вставало солнце. С трудом пробившиеся сквозь облачный слой лучи позолотили верхушки деревьев, рассеяли царивший в лесу предрассветный полумрак. Между елками протянулись наклонные солнечные полосы.

«Возможно, это будет последний день в моей жизни», – подумал Цыган. Он устал как собака. Отряд бежал всю ночь, действие «сталкерского коктейля» заканчивалось, и нестерпимо хотелось спать.

Бежавший впереди сектант остановился. Падла прислонился плечом к стволу старой березы, бормоча под нос: «Вот это ночка…» Цыган расставил ноги и, наклонившись, оперся ладонями о колени, пытаясь отдышаться. Легкие горели, рот пересох, в горле саднило. Сержант опустился на землю, хватая ртом воздух. Рядом встал Долг, засунув руки в карманы шинели; его покачивало, лицо было бледнее обычного, а на щеках горели лихорадочные красные пятна.

Ботаник плелся последним, согнувшись чуть не пополам, споткнулся о корень и полетел носом в землю.

– Где мы? – выдохнул Цыган, выпрямляясь. Кровь еще стучала в висках, но в голове уже немного прояснилось, и он мог соображать. Он чувствовал опустошение – и вместе с тем решимость. Вспомнил, как генерал подавлял его волю – целенаправленно, безжалостно. Сегодня ночью все решится. Только перед решающей битвой надо – Цыган широко зевнул, едва не вывихнув челюсть, – как следует поспать.

Долг вытащил из-за ремня сложенную в несколько раз карту-двухсотку, вынул из кармана компас.

– До Припяти восемьсот метров, до базы генерала Протасова два километра по прямой, – сообщил Кузнецов.